деле хотела сделать это? Ты хотела уехать? — Он еще раз пригладил волосы на лбу. — Если бы я знал… Я думал, ты упрямая и обязательно захочешь остаться… Бог знает для чего.

— Может быть, чтобы посмотреть, как ты тонешь? — Это должна была быть шутка, хотя после всего, что я узнала, мне было не до смеха. Но это было не смешно. Ной не понял смысл моей фразы.

— Вздор! — сказала я.

— Зачем тогда?

Потому что я привыкла к тебе и не хочу расставаться.

— Я совсем не хотела оставаться, — сказала я. — Хотя на самом деле я могла бы остаться, но ты был так пренебрежителен со мной, и я подумала, что лучше уйти.

— Марлен, — сказал он еще раз и положил свою невероятно теплую руку на мое плечо. — Ты мне поможешь? В одиночку у меня нет шансов.

— Я не могу, — прошептала я и еще раз сглотнула подступающий к горлу ком. Он так отчаянно просил о помощи. — Представь, я помогу тебе выбраться, и ты умрешь.

— Я… не… болен! — сказал он, как бы повторяя это тысячный раз за свою жизнь. — Я не болен. И я не умру. Я просто хочу быть свободным.

— Но почему тогда каждый раз случались неприятности?

— Потому что мне подмешивали яд в хлопья. Боже, я знаю, это звучит странно. Но это так. Как я могу убедить тебя?

— Дай мне немного времени. Для начала я должна все это обдумать. Также с системой наблюдения. Не думаешь ли ты, что внушил сам себе эту мысль? Это же жутко преувеличено. Я имею в виду… ты… ну… ты же слепой. Что же ты должен был натворить? В доме нет Интернета.

— Чего?

— Ничего, — пробормотала я в шоке от того, что он на самом деле не знал, что это.

— Ты помнишь, как я чуть не утонул? Мы едва успели вый ти из воды, как вошла сестра Фиделис. Тебе не показалось это странным?

Я вынуждена была признать, что это меня уже раздражало. Но это не могло быть случайностью.

— На вилле я нигде не видела камеры.

— Я тоже.

На этот раз пошутил он, и я поняла это лишь тогда, когда смеяться было слишком поздно.

— Нет, серьезно, — сказал Ной. — Я никогда не держал камеру в руках. Я понятия не имею, как она выглядит, но она должна там быть, иначе это невозможно объяснить. Всю жизнь я чувствовал, что за мной следят. Всякий раз, когда происходит что-то непредвиденное, сестра Фиделис, Ансельм или Виктор оказываются рядом так неожиданно, как будто они все время стояли позади меня. Они постоянно хотят знать, где я и что я делаю.

Глухое уханье донеслось в этот момент из леса, словно невидимый звукорежиссер нажал кнопку с голосом совы.

— Поэтому мы встретились здесь, в лесу, — сказала я, обращаясь больше к самой себе. — Куда ты ведешь меня?

— А… у меня есть любимое место. Я хотел показать его тебе. — Он смущенно откашлялся.

— Место, где ты обнимал лису?

— Откуда ты знаешь… А, я понимаю… ты следила за мной, — сказал он подавленно. — Нет, не туда. Ты никому не расскажешь об этой истории с лисой? Виктор не должен знать, что я по-прежнему иногда встречаюсь с ней. Много лет назад он приложил немало усилий, чтобы отучить ее от меня. Лисы — дикие животные, а не щенки болонки… Хотя я их ни разу не видел.

— Можно тебя спросить?

Он кивнул.

— Каким образом в самый первый вечер, играя на фортепиано, ты понял, что я была в комнате?

— Духи… Я так понимаю, духи Ирины… Я думаю, они тебе не подходят — слишком сладкие, слишком цветочные. Ты и без духов пахнешь очень хорошо.

Что он сейчас сказал?

— Будет лучше, если мы пойдем назад.

Ной вдруг заторопился и встал. Следом за ним поднялась и я. Неподвижно мы стояли друг напротив друга. Я посмотрела на него. Дрожа, он поднял руку, словно желая коснуться моей щеки.

— Не трогай меня! — вырвалось у меня, и в тот же миг мне стало его жалко. Однако я опасалась, что завтра он будет вести себя совершенно иначе и сделает мне больно.

Испугавшись, он отдернул руку:

— Прости… я не хотел. Я даже не знаю… ты делаешь со мной что-то… что-то, чего со мной никогда еще не случалось. Ты другая… ты меня смущаешь… — Он запнулся и отвернулся от меня.

— Пойдем, — сказала я быстро и стала переходить через лужайку по направлению к тропинке. Через несколько метров я остановилась. Где же Ной?

Я обернулась и увидела, как он ощупью пробирался по поляне, неуверенно следуя за мной. Увы! Я уже настолько привыкла к тому, что он сам везде находит дорогу, что просто забыла о нем. Я быстро подошла к нему.

— Извини, — сказала я. — Забыла…

Не спрашивая, я взяла его за запястье, как будто он кукла, и потащила за собой. Как только мы вышли на тропу, он освободился от меня. Друг за другом мы спускались по X-пути. Прежде чем ступить на гравиевую площадку, он остановился.

— Лучше, если мы войдем в дом в разное время. Сначала ты.

— А ты?

— Я побуду какое-то время в моем любимом месте. В любом случае я не смогу уснуть. Увидимся завтра в семь на занятии.

Я кивнула:

— Ладно.

При мысли о том, что он останется в темном лесу, у меня сжалось сердце.

— Ты подумаешь? Да? Да? Марлен? Ты еще здесь?

— Я подумаю, — сказала я. — Дай мне немного времени.

— Столько тебе нужно. Но не слишком долго, да? Спасибо, Марлен. Я…

— Спокойной ночи, Ной, — сказала я и побежала к дому, мимо бука и далее через террасу, где по-прежнему были разбросаны окурки Виктора.

При входе я остановилась и прислушалась. Откуда-то доносились звуки, очень тихие, но вполне различимые. До сих пор я думала, что это шум проводов. В доме было темно. Луна давала ровно столько света, чтобы можно было разглядеть очертания предметов. Что, если Ной был прав и сейчас за ширмой скрывается Ансельм, наблюдающий за каждым моим движением? Дрожь пробежала по моему телу. Бесшумно я пробралась в свою комнату. Если верить Ною, то здесь тоже небезопасно.

Я включила свет и спугнула огромного ночного мотылька, порхавшего перед окнами, с глазами на крыльях. Я протерла лицо. Наверное, я сошла с ума. Мне нужно было сохранять ясную голову. Где могут быть спрятаны камеры? Под деревянным потолком? За ширмами? В зеркале? В изразцовой печи? Господи, я сама уже начала понимать, что страдаю манией преследования.