Ной вздрогнул.

— Черт! — Он схватил меня за запястье и потянул за собой через ветки и колючки.

— Постой. Что ты делаешь?

— Тихо, — ответил он и упал на колени. — Быстрее.

В сердцах я хотела потребовать объяснений, как вдруг увидела луч света от карманного фонарика, который мерцал в лесу. Мне стало жутко. Только сейчас я увидела, что Ной положил руку на мое плечо, видимо желая успокоить. Но это не особенно помогло. Теперь и я услышала шум шагов, который он уловил намного раньше.

— Кто это?

— Виктор, — прошептал он мне на ухо.

И в самом деле Виктор шел по лесу с фонариком в руке. Над нашими головами пронесся крик птицы.

— Это всего лишь сыч.

Световое пятно постепенно удалялось, уменьшалось и, наконец, исчезло совсем.

— Я думаю, он ушел, — сказал тихо Ной.

— Куда он пошел? — Я раздавила муравья или что-то вроде этого, ползавшее по моей голени. Дрожь охватила все мое тело.

— Домой.

— И почему, черт возьми, он не должен знать, что мы здесь? — спросила я, думая про себя: вот это настоящий дьявол! За весь день не сказал мне ни слова, а потом посреди ночи потащил в этот ужасный темный лес.

Я встала, дрожа. Рядом со мной из чащи с шумом выбежал огромный зверь. Крик застрял в моем горле. Сердце стучало так сильно, что казалось, я вот-вот задохнусь. На долю секунды у меня потемнело в глазах.

— Олень или какой-то другой зверь, — сказал Ной с невозмутимым видом, который выводил меня из себя. — Пока лес живет, нам не нужно беспокоиться. Опасно было бы, если бы здесь стояла мертвая тишина. Тогда можно было бы предположить существование чего-то вселяющего в животных страх, чего-то такого, чего нам действительно нужно бояться.

Ветви деревьев скрипели. Это сообщение Ноя, выдержанное в духе старых времен, отнюдь не успокоило меня. Когда перед моим лицом вспорхнуло какое-то крылатое насекомое, судя по всему бабочка, я чуть не сошла с ума. Я должна выбраться отсюда. Сейчас же. Не в силах взглянуть налево и направо — мою шею будто сковало, — я стала искать путь к вилле.

Когда я направилась на поляну, Ной схватил меня за руку.

— Пожалуйста! — умолял он. — Я не хотел тебя напугать. Я не знал, что лес наводит на тебя такой страх. Я хотел поговорить с тобой так, чтобы нас никто не услышал.

Я едва дышала, но услышала его мягкую просьбу.

— Кто может услышать нас ночью?

— Неужели ты не заметила камеры на вилле? Они повсюду. Меня контролируют днем и ночью.

Я замерла:

— Зачем это нужно?

— Потому что они не хотят ни на секунду упустить меня из виду, — сказал он. — Я обо всем тебе расскажу, но не здесь. Я не знаю, где находится Ансельм и какой охват у этой системы контроля.

Я не могла поверить в то, что услышала. Камеры? Не абсурдно ли это? Но Ной говорил так серьезно, что я не стала ему этого говорить.

— Пожалуйста… не в лесу, — сказала я и почувствовала себя пятилетним ребенком.

— Ты так боишься?

— Я выросла в большом городе. В лесу мне не по себе.

На мгновение он задумался, но не смог ничего придумать. Тогда я предложила ему место у поленницы, которая находилась внизу, у озера, на краю леса, где я помогала Виктору переносить ветки. Ной кивнул и пошел по траве, гравию и далее по лесному участку Х-пути вниз.

— Это ты вырезал знаки на деревьях? — спросила я.

— Да, но это было очень давно. Они мне больше не нужны.

Я была рада тому, что он шел впереди. Хотя я знала этот лес, ночью все здесь было намного страшнее. Мы пошли налево, придерживаясь береговой линии. Потом Ной остановился в растерянности, не зная, куда идти дальше.

— Ты знаешь дорогу? — спросил он тихо.

— Да. Я возьму твою руку? — Я почувствовала себя беззащитной, когда говорила это.

Он нащупал мой локоть:

— Можно я?

— Да, — сказала я и невольно подумала, что некоторое время назад могла бы просто кивнуть в ответ.

Он осторожно взял меня под руку. Я отвела локоть, как посторонний предмет, подальше от себя, и не обращала внимание на то, чего касались его пальцы. Так мы шли некоторое время. Я смотрела под ноги, а он споткнулся о камень и еле сдержал возглас боли.

— Извини, — сказала я.

Камеры видеонаблюдения. Ко всему прочему, он страдает манией преследования.

16

Мы подошли к поленнице и сели на лежащий перед ней ствол, так чтобы с виллы нас нельзя было увидеть. Позади меня шумел лес. Он казался мне каким-то страшным существом. В море перед нами отражался полумесяц, что придавало лицу Ноя нереальный серебристый оттенок. Я совершенно отчетливо поняла, что не знаю, зачем я здесь. Что-то невероятное было во всем этом — в ночи, в воздухе, в шуме леса, в озере и особенно в Ное. Хотя он сидел рядом со мной и я чувствовала тепло его тела, он как будто больше не был человеком. Невольно я вспомнила множество романов о мальчиках, которые превращались в ангелов, вампиров, полубогов, бессмертных, в существ с необыкновенными способностями, опасных и страстно желаемых. Даже если он должен быть одним из таких существ, я знала, что любила это существо больше, чем готова была признаться самой себе, и сильно боялась его отчуждения или отказа. Именно этот страх придавал моему голосу холодный оттенок.

— Хорошо, — сказала я тихо. — То, о чем ты только что рассказал — хоть это и звучит совершенно абсурдно, — давай обсудим еще раз сначала.

Ной вздохнул. На лице его выразилась большая забота.

— Почему ты не уехала домой, когда я попросил?

В его голосе звучало смирение.

— Попросил? Ты хотел избавиться от меня. Ты с удовольствием прогнал бы меня отсюда!

— Прогнать тебя?.. Наоборот… ты совсем не понимаешь, как тяжело мне… но твоя жизнь в опасности!

— Неужели?

— Да, — сказал он. — Ты должна уйти отсюда, вернуться в мир, из которого ты пришла.

Мне потребовалось сделать несколько вдохов, чтобы понять его слова. Тогда я непроизвольно рассмеялась, пусто и со злостью. Я не могла остановиться и прикрыла рукой рот. Слезы смеха брызнули из уголков глаз.

— Я думаю, сестра Фиделис слишком часто читала тебе романы XVIII века… Почему я здесь в опасности? Потому что ты здесь?

О, я чувствовала себя ужасно.

— Все, кто приходил сюда, рано или поздно исчезали.

— Как… я не понимаю… то есть ты думаешь, что они были… убиты… из-за