Я накручивала на вилку кресс-салат под тамариндовым соусом и разглядывала Родиона. Сегодня он был в горчичном кашемировом свитере, тонком и легком, и шелковом кашне «Хьюго Босс», в черно-бело-тонко-красную-и-горчичную, опять же, полоску. Неплохо. Это я с манекена шарфик сняла, в «Стокманне», влезла прямо в витрину и оголила негру шею собственной рукою (аплодисменты за смекалку). И тут подумалось: интересно, а как я сама выгляжу со стороны? Глянула на свои рукава – и чуть не подавилась кресс-салатом, потому что одежда на мне была наизнанку.

Над столом висела яркая лампа и светила мне прямо в макушку; а Родион так ничего и не заметил. И тут до меня дошло, почему. Потому что он вообще на меня не смотрит.

Спасла меня «Центркнига», та самая «Центркнига» в далеком и ледяном Карачарове. Еще в первый приезд, зайдя в огромный, ярко освещенный зал с книжными витринами, я обалдела. На площади, равной минимум четырем школьным спортзалам, рядами стояли стеллажи, сверху донизу облепленные книгами, как горчичниками. Вот это да! Такого количества печатной продукции я не видела никогда в жизни. И все это продавалось поштучно. И стоило очень дешево.

«Букинисты»! – подумала я. Здесь покупать, и туда сдавать. Но что? Маринину с Донцовой? Эдварда Радзинского? С чего начать? На первую закупку с трудом наскребалось триста рублей – все, что осталось от последней зарплаты у Королькова.

Я ходила между рядами и один за другим отлепляла и прилепляла на место горчичники.

– Что-то ищите? Для Вадима Петровича? – узнала меня ассортимент-менеджер Танечка, она занималась сбором заказов и доукомплектацией.

– Думаю, что бы такое купить и перепродать. Сижу у Королькова на голодном пайке, – сказала я честно.

– Папюс, «Практическая магия», – ответила Танечка, не задумываясь. – Ну и всякое там про этих… электросенсов. Вон прямо посреди зала стеллажи. У нас это лучшие продажи. Беспроигрышные позиции, голодной точно не останетесь.

Танечка была права. «Букинисты» действительно брали книги по эзотерике. Я стала мотаться в Карачарово пять раз в неделю, и то лишь потому не семь, что в субботу и воскресенье склад не работал. «Центркнига» открывалась в восемь утра, а издательство «Март» начинало работу с десяти. Путь от склада до офиса занимал час двадцать минут, и если встать в полседьмого, то я без труда оборачивалась. Вечером того же дня электросенсы отправлялись на прилавки магазинов. Меня так взбодрило, что наконец-то смогу заработать, что я даже перестала бояться собак. Я была на подъеме. Не успевала я закупить товар, как звонили приемщицы и требовали новые партии «Книги Перемен», «Агни-Йоги», «Гадания на Таро», «Ауровидения» и «Звенящих кедров России».

А потом я чуть не погорела, потому что нарвалась на подделку. Выяснилось это в букинистическом отделе магазина эзотерических товаров «Путь к себе», особенно любимого мною по многим причинам: во-первых, он работал до девяти; во-вторых, принимал в любой день; и в-третьих, находился в километре ходьбы от издательства «Март».

Приемщица Лена была хоть и молода, но в эзотерической литературе секла хорошо.

– А это что вы даете? – спросила она, указывая на темно-зеленую обложку «Диагностики кармы».

– Я вам их всегда приношу…

– Вы приносили Лазарева, – сказала Лена. – А это Лазорев, прошу заметить. Через «о».

– Обложка та же самая… Я и не знала, что книги подделывают.

– Еще как! На прошлой неделе Анастасию нам приносили, про магию кедров которая пишет, – так было Анастосия, и вместо духовного развития сборник кулинарных рецептов на основе кедрового масла. А обложка один в один – ветки, шишки…

Мне было бы смешно, если бы не было так грустно. Анастосия, Лазорев… Вот уроды! Ботинки, мои новенькие непромокающие ботиночки отдалялись, я прямо увидела это физически, представив их уплывающими на льдине, все дальше и дальше от берега. Нет, допустить этого я никак не могла. И решилась прибегнуть к крайнему способу: я соврала.

– Знаете, я изучила этого Лазорева. Там не рецепты, там тоже про духовность. Даже еще понятнее. Со всей ответственностью заявляю: если человек прочтет эту книжку, ничего страшного с ним не случится. А один экземпляр я лично вам подарю.

– Ладно, давайте попробуем, – ответила приемщица.

В какой-то момент мне стало казаться, что людей вокруг вообще интересует только одна тема, одна-единственная – изменение реальности. И ничего плохого по этому поводу сказать не могу. Мою-то реальность эти книги точно изменили: через двадцать шесть дней после открытия в себе таланта коробейника я пошла в ГУМ и купила две пары отличных ботинок: на лето и на зиму.

Окна в доме уже горели: тетя Валя ошиблась, автомат заменили за пару часов. Квартира встретила нас полной иллюминацией: я, оказывается, оставила тумблеры включенными. Родион разделся, аккуратно сложил шарф, перчатки и шапку, повесил на крючок пальто, вымыл руки и по привычке пошел на кухню. Там он увидел в раковине Эверест немытой посуды и! и! наорал на меня. Первый раз в жизни на меня повысил голос мужчина. За что – за не вымытую в потемках посуду! Это было несправедливо. Кто там у нас за что боролся? Ну-ка напомните мне.

– Я не кухарка, чтобы работать при свече.

– Эти тарелки были в мойке еще вчера!

– Никогда больше на меня не кричи, – сказала я спокойно и вежливо, мысленно досчитав до трех и представив себя ледышкой в морозильнике. Вышло убедительно.

– Прости меня, пожалуйста, – опомнился Родион. – Терпеть не могу, когда дома бардак. Я один раз даже Сонькины и Машкины игрушки выкинул, потому что они их не убрали.

– Игрушки? Выкинул?

– Я их несколько раз предупреждал. Что соберу все, что на полу, и выброшу. А они все равно не слушали. В один прекрасный день поиграли, все расшвыряли и так и оставили, и ушли гулять. Я прихожу – дома бардак. Тогда я сгреб, что на полу валялось, и отнес на помойку.

– Никогда бы не подумала, что ты такой жестокий.

Родион усмехнулся.

– Ну, самые любимые игрушки я, конечно, оставил. У Соньки был плюшевый кот, а у Машки – Почтальон Печкин. Я их просто спрятал подальше. А вот железную дорогу, кубики, куклы, конструктор…

– И как они отреагировали?

– Как, как. Ревели весь вечер. Тамара даже на помойку ходила, хотела обратно забрать, но там ничего уже не было. На следующий день мы, конечно, пошли в «Детский мир» и опять все купили. И больше они уже никогда ничего не разбрасывали. Поиграли – убрали. Поиграли – убрали.

– А где вы тогда жили? Здесь, на Сходненской?

– Да, уже здесь…

– Пойду чайник поставлю. – У меня мелькнула догадка. Но вместо того чтобы отправиться на кухню, я порылась в каптерке и вытащила за волосы Маринину куклу. – Не ваша?