— Черпай из меня силу убеждения, — прошептала она. — Мы свяжемся навсегда. Я буду сопутствовать тебе в мысли, в памяти. Я окажусь рядом, когда буду тебе нужна.

Он позволил себе задержать пламенный, почти мучительный взгляд на этом обнаженном теле, которое пробуждало в нем намного больше, чем простое желание.

— Когда твои люди узнают, что ты пожертвовала своей девственностью, как они отнесутся?

— Орден има Абраззов создавался с единственной целью — распознать двенадцатого рыцаря Избавления, а девственность гарантировала чистоту ясновидения. Я распознала тебя, У Паньли. Так что у меня больше нет причин оставаться девственницей. Пришло время соединиться, слиться.

Она скользнула под простыню и обняла его. Жек вспомнил переплетенные коричневые тела Сан-Франциско и Феникс в темнице Ториаля Жер-Залема. Он снова услышал их стоны, эти вздохи, которые предательски выдавали странную боль, и подумал: а испытает ли он когда-то что-нибудь подобное с Йеллью.

Он взмыл над своими воспоминаниями, пересек вихрящееся желтое облако, взлетел над планетой, окруженной десятком колец, покинул двойную звездную систему и пустился в странствие по бездонному космосу. Что-то двигалось вдали — серая линия, усеянная зеленоватыми и черными пятнами. Это походило на космический корабль или на вереницу сваренных воедино кораблей. Насколько Жек мог судить, они пересекали межзвездную пустоту намного быстрее света. Он отправился к аппарату в самом хвосте каравана, проник сквозь внешние слои фюзеляжа, покрытые толстой черно-зеленой паршой, миновал коридоры, каюты, общие отсеки, где в полумраке колыхались таинственные силуэты. Жек улавливал трепет тысяч тел, мысли, испускаемые тысячами мозгов, и чувствовал исходившую от них острую, почти осязаемую тоску. Они жили в постоянной темноте, словно окончательно разучились пользоваться светом.

Он вторгся в крохотную каютку и завис над койкой, на которой покоилась неподвижная, безмолвная фигура. Переборки и пол подрагивали от низкого урчания двигателей. Два луча света пробивали тьму — два луча, пришедшие, казалось, из глубин времени. Жек не находил другого объяснения этим ярким всполохам, кроме того, что сияли глаза лежащего существа. Свет бил с такой напряженностью, с такой энергией, что он испугался и инстинктивно поискал места, куда можно было бы скрыться. Жек решил, что самое безопасное убежище — его тело, которое осталось в нефе индисского храма.

*

Дерево потрескивало, изредка бросаясь снопиками искр. Жек отодвинул тарелку и сел перед камином. Тепло огня — вот все, чем ему хотелось бы насытиться.

Они с Шари очнулись не в нефе, а прямо в доме Шри Лумпы и Найи Фикит. Утомленные долгими странствиями, они по очереди растянулись на кроватях, чтобы немного отдохнуть. Теперь, когда скаиты были предупреждены о воинах безмолвия на Матери-Земли, постоянная опасность, которой грозил Гипонерос, принудила их установить посменное дежурство.

Однако на голову и тело Жека пришлось столько образов и ощущений, что, несмотря на всю его усталость, он не смог заснуть.

— Ну, Жек, что ты вынес из нашего похода в индисские анналы? — спросил Шари, склонившись к камину и пошевеливая угли.

Жек сохранял молчание — отчасти потому, что слишком устал даже для того, чтобы просто раскрыть рот, а отчасти потому, что не находил, что сказать в ответ. Он еще недостаточно отошел, чтобы что-нибудь извлекать из только что пережитых событий, которые все еще полностью занимали его мысли.

— Ты ведь понял, что мы с тобой не расставались? — продолжал Шари. — Ни на Сиракузе, ни на Эфрене, ни на той планете с кольцами — вероятно, Сбарао, — ни, наконец, внутри этого корабельного каравана…

Хотя по ходу путешествия анжорец присутствия Шари рядом с собой ни разу не обнаруживал, это известие его не удивило.

— Ясновидящая с Кольца говорила о двенадцати рыцарях Избавления, двенадцати столпах храма, — добавил Шари (похоже, беседуя в основном сам с собой). — Посещая анналы прежде, я уже натыкался на число двенадцать, но не знал, как его истолковывать.

— А теперь знаете?

Пламя отбрасывало отсветы на стены и на пол. Стучавшийся в двери и окна сильный ветер предвещал надвигающуюся грозу.

Шари обернулся и доброжелательно оглядел Жека:

— Меж товарищей по Индде мы все на «ты», Жек. Переставай думать обо мне как об учителе. Я буду рад, если ты станешь относиться ко мне как к равному. Мы вошли в анналы вдвоем, а нас должно быть двенадцать — как двенадцать рыцарей Избавления, как двенадцать столпов храма. Дюжиной у нас будет шанс одолеть блуф. Летописи показали нам девять наших будущих товарищей: маму Афикит, Йелль, Сан-Франциско и Феникс… если нам удастся вызволить их и оживить… Оники и Тау Фраима… К ним, возможно, мы должны добавить нынешнего муффия церкви, бритоголового мужчину — рыцаря-абсурата, по словам ясновидицы, — и существо, которое мы только мельком видели в караване кораблей…

— Оно меня напугало! — воскликнул Жек.

— Всего выходит одиннадцать, — продолжал Шари, не обращая внимания на то, что его перебили, — но почему анналы не показали двенадцатого?

Он сумрачно уставился на раскаленный конец кочерги.

— Кто двенадцатый?

Во внутреннюю тишину мыслей Гэ просочился телепатический шепот: