привезенный Клодом Саджером в Австралию вместе с другой утварью. Несмотря на некоторые трудности, возникшие в чужой стране, внутри прованского серебряного кувшинчика был результат работы, выполненной шефом на отлично. Оставалось дождаться, когда на отрезанный… Нет, даже на отломленный вилкой кусок мяса будет полит этот чудесный эликсир.

Тележка под ритмичное поскрипывание одного из колёсиков выкатилась к столу с гостями. Поки был готов к последнему акту затянувшейся пьесы, рассказывающей о его судьбе. Вытирая потное лицо подолом льняной скатерти, на чуть отодвинутом стуле сидел возбуждённый и покрасневший в лице директор. Джуд Кач отсутствовала.

– А где? Где Джуд?

– Нет! Её нет… Я съем вашего кролика в одиночестве. Возможно… Возможно, Вы захотите ко мне присоединиться, – ответил взбудораженный директор. – Представляете! Решила сквитаться с жизнью. Она специально всё это задумала. Шестой этаж. Ограждения нет. Давайте его сюда! Я съем этого эмигранта! У него есть документы?

Шутка была неуместной, но объяснимой. Директор находился в стрессе. Его полное запущенное тело просило удовлетворения.

– Она выжила? Будет жить?

– Вот это мне сложно сказать. Да Вы не волнуйтесь, она не успела. Тони молодец. Давайте уже приступим к вашему кролику. Ужасно голоден.

– Так она не спрыгнула?

– Хотела. Все эти ее браслеты и причёска… Вы думаете, для нас? Нет! Хотела красиво! Сразу сказал Тони – следи. Я прошёл курс по психологии. Хорошая наука. Всех вижу насквозь. Такая работа. И вас вижу. И даже этого кролика. Насквозь. Каждую мысль, каждый поступок.

– И что с ней? Где она?

– В карцере, наверное. Тони её скрутил. Чуть догнал, уже на краю схватил. Сам мог с ней. Представляете, что бы было? Это ведь незаконно всё. Всё, что здесь сегодня. Меня бы уволили. Договоренности телефонные. Договорённости между важными людьми. Давайте уже режьте, шеф! И это сердце. Я его съем в первую очередь. С венами. Они съедобны?

– Да.

Клоду Саджеру захотелось опрокинуть тележку и топтать кролика ногами. Что с ним? С каких пор справедливость заняла сидячее место в его душе? Да! Конечно! Нож в его руке. Большой. Тяжёлый! Не тесак, но всё же. Нож взывал к справедливости и силе. Рука взмахнула. Резко. Сильный, оглушающий удар, схожий с ударами спартанцев, их короткими мечами по головам персов. Схожий со взмахами сабель французских гусаров над головами русских и австрийцев при Аустерлице, а затем шашек русских казаков уже над головами французов у Березины. Но на этот раз ни одна голова не отделилась от тела. Шеф-повар яростным ударом разрубил кролика вдоль на две равные части, выпустив зло из своей груди.

– Браво! – прокричал директор.

Шеф переложил половину кролика вместе с сердцем на тарелку, полил соусом и поставил директору.

– Приятного аппетита, – сказал он фразу на французском, явно не требующую перевода. – Начните с сердца.

Хруст треснувшей карамели долетел до уха Клода Саджера. Сердце Поки было нанизано на вилку не самого лучшего представителя человечества.

– Мне нужно идти, готовить десерт.

– Подождите! Разве вам не интересно моё мнение?

– Конечно. Интересно.

Вслед за сердцем толстяк проглотил чуть ли не треть от того, что лежало на тарелке.

– Очень вкусно. Теперь я понимаю, за что дает звезды ваш справочник. Боюсь представить, что бы было с этим кроликом, будь у вас не одна, а две или три.

– У меня к Вам личная просьба.

– Да! Всё что угодно. Вы же слышали… Я здесь хозяин.

– Пусть оставшееся блюдо отнесут этой женщине. Это важно.

– Без проблем. С нетерпением жду десерт. Я буду главным вашим посетителем, когда вы откроете ресторан в Сиднее. Это дорого?

– Открыть ресторан?

– Нет. Ужинать. Сколько стоит кролик у вас в ресторане?

– Около трехсот долларов.

– И покупают?

– У нас расписано всё на несколько месяцев вперёд.

– Поразительно! Сколько глупых людей. Я ещё больше стал вас уважать!

– Так Вы отнесете ей кролика?

– Конечно. Не сомневайтесь. А вот и Тони!

Перед столом появился охранник. Совершенно спокойно он отложил дубинку и повязал фартук.

– С ней всё в порядке. Старая шлюха! Как бы мы ни ссорились, она мне нравится. С ней не соскучишься. Ребята вкололи ей успокоительное. Завтра вызовем психолога. Как ваши дела, босс? Как кролик?

– Выше всех похвал. Представляешь, такой у шефа во Франции стоит три сотни.

– За кролика? Не может быть! – искренне удивился Тони.

– Шеф просит отнести половину нашей дамочке.

– Без проблем, шеф, – бодро ответил охранник.

– Пойду взбивать сливки. Десерт, – спеша покинуть это место, сказал Клод Саджер.

– Я помогу шефу, босс? Откатить тележку?

Выкрашенные голубой краской поверх ржавчины и грязи, створки дверей большого грузового лифта захлопнулись. Семь этажей. Кухня была в подвале.

– Со всем уважением. Она мне нравится. Честное слово. Не думайте! Я бросился не из-за проблем босса. Есть в ней… что-то. Её все здесь уважают. И зеки, и охрана. Но кролика она не попробует. Даже утром не попробует. Ей вкололи столько. Сутки проваляется.

– Тогда… Тогда у меня просьба.

– Да. Если это возможно.

– Возможно! Съешьте сами и расскажите ей. Было ли вкусно.

– Без проблем, шеф! Без проблем!

****

Надписи на табло

– Тебе понравился?

– Да. Если учесть, как здесь кормят.

– И… Мама? Мама, мне интересно. Я отказался от него ради тебя!

Океана было не слышно. И не потому, что в этот день он был покорен и гладок и походил на зеркало, а потому, что он снова был за толстым стеклом. В комнате с мягкими диванами находились три человека. Двое из них носили фамилию Кач. Лари Кач и Джуд Кач. Позади Лари, за его спиной, стоял Тони и с хитрой улыбкой поглядывал на пожилую женщину.

– Как Бруно?

– Как всегда! Если так пойдёт дальше, ты скоро его увидишь. Будете вместе здесь ходить по кругу…

Джуд лишь улыбнулась, не выдавая за этой мимикой никаких чувств.

– Извини, извини!

Сын взял мать за руки, машинально пытаясь подкрепить извинение прикосновением. Но Джуд и не думала обижаться. Что-то доброе поселялось в ней в этот день.

– Брось. Я рада тебя видеть. Как твой ресторан?

– Саджер улетел. Обещал подумать.

– Не удивительно. Это лишь говорит о его вменяемости. Во Францию?

– Да, а что? Куда ещё?

– Может, в Токио или… Мало