Зохак изображается самым отвратительным тираном. Действуя по наущению дьявола, он убил собственного отца, чтобы взойти на трон. После этого его советник из преисподней принял облик юноши и стал его поваром. Он готовил ему самые разнообразные необычайные и изысканные блюда, после которых обычная человеческая пища была грубой и безвкусной. В качестве вознаграждения он просил лишь об одном – разрешении поцеловать плечо короля. Зохак с готовностью согласился с этим на вид умеренным требованием. Однако из тех мест, которых коснулись губы дьявола, выросли две черных змеи. Напрасно были перепробованы все возможные способы избавиться от них, тщетно их пытались отрезать, как растения, они вырастали вновь. Лекари были в замешательстве. Наконец, сам дьявол пришел под видом лекаря и сказал, что единственное средство удерживать их в спокойствии – это кормить их человеческим мозгом. Утверждается, что целью дьявола было избавиться таким образом от всего человеческого рода.

Казалось, что замысел дьявола будет осуществлен. Каждый день убивалось по два человека и змей кормили их мозгом. Со временем двое из поваров тирана обнаружили, что мозг человека, смешанный с мозгом барана, столь же хорошо удовлетворяет монстров. И из тех двух человек, которых ежедневно отправляли к ним на заклание, они тайно одного отпускали. Те, кто таким образом спасся, стали прародителями курдов, поселившихся в горах к западу от Персии. Среди же обреченных стать пищей для змеев был сын кузнеца Гаваха. Пораженный до глубины души отец отважно предстал перед тираном и стал возражать против несправедливости такого деяния. Зохак спокойно выслушал его и отпустил сына. Он также выдал ему грамоту, адресованную ко всем провинциям империи, превозносящую добродетели тирана и призывающую всех поддержать его в борьбе с юным претендентом на трон. Однако Гавах, вместо того чтобы выполнить предписание, разорвал послание тирана и, подняв свой кожаный фартук на копье подобно знамени, призвал всех жителей Ирана подняться с оружием в руках на защиту Феридуна, законного наследника трона Джимшида.

Тем временем Феридун, достигший шестнадцатилетия, спустился с Эльбурза и, придя к своей матери, стал умолять ее рассказать, от кого он был рожден. Фаранук все ему рассказала, после чего юный герой в душевном порыве поклялся сразиться с тираном и отомстить ему за гибель отца. Но его мать, учитывая огромную силу Зохака, молила отказаться от этой цели, заклиная оставить все подобные мысли и спокойно радоваться всему хорошему, что есть в жизни. Но тут появилась многочисленная армия во главе с Гавахом, ищущая законного наследника трона. Феридун радостно вышел им навстречу. Украсив кожаный флаг золотом и драгоценными камнями и нарисовав на нем луну, дал ему название Дирефш-и-Гавани (Фартук Гаваха) и избрал его в качестве флага Иранской империи. Каждый последующий король, как гласит легенда, добавлял на него по драгоценному камню, и Дирефш-и-Гавани сверкал на поле битвы, как солнце. Затем Феридун позвал кузнецов и на песке нарисовал для них дубину с головой буйвола на конце, а когда те сделали ее, назвал палицу Гоупейгор (Коровья морда) в память о своей кормилице. Покинув свою мать, он выступил против тирана. Ангел спустился с небес, чтобы помочь правому делу, и войска Зохака бросают своего властителя, он попадает в руки Феридуна, который, по наставлению ангела, заключает его в пещеру горы Демавенд. Феридун, вступив на трон своих предков, правил столь милосердно, решительно и справедливо, что его имя в Персии до сих пор символизирует идеал совершенного монарха[61].

Мазендеран не менее прославлен в персидской литературе, чем регион у подножия Демавенда. Он был ареной опасностей, с которыми столкнулся легкомысленный Кей-Каус (как предполагается, Киаксар в греческой литературе), и сказочных приключений под названием «Семь подвигов витязя Ростема», этого персидского Геркулеса, который пришел ему на помощь. Когда Кей-Каус взошел на трон Ирана, он упивался своим богатством и властью. Дэв (демон), стремящийся заманить его в ловушку и уничтожить, принял образ странствующего менестреля и, явившись к нему ко двору, стал умолять разрешить ему спеть перед падишахом (императором). Ему позволили, он запел, восхваляя Мазендеран: «Мазендеран стоит того, чтобы шах задумался о нем; розы вечно цветут в его садах; его холмы украшены тюльпанами и жасмином, воздух нежен, земля ярка в своих красках, ни холод, ни жара не угнетают прекрасную страну, весна навеки пребывает там, соловьи поют не переставая в садах, и олени счастливо гуляют по лесам. Почва никогда не устает приносить плоды, воздух всегда наполнен благоуханием, розовой воде подобны потоки, тюльпаны беспрерывно цветут на лугах, реки чисты, а их берега улыбаются, там всегда ты сможешь видеть охотящегося сокола. Все области там процветают изобилием пищи, безмерны накопленные там сокровища, цветы склоняются в почтенье перед троном, а вокруг него стоят люди в богатом золотом облачении. Кто не жил там, тот не знал удовольствий, поскольку неведомы тому времена радости и богатства».

Рис. 2. Иллюстрация к поэме Фирдоуси «Шахнаме»

Рис. 3. Иллюстрация к поэме Фирдоуси «Шахнаме»

Кей-Каус был легко обманут искусителем и, желая завладеть столь богатой страной, повел туда огромную армию. Шаху Мазендерана помог сильный демон и колдун по имени див Сеффид (Белый див), напустивший своим волшебством на иранского шаха и его войско непроглядную тьму, в которой они все были бы уничтожены, если бы вовремя не прибыл Ростем, который, преодолев все выстроенные на его пути магические препятствия, убил дива Сеффида и освободил своего правителя.

Кей-Каус, как дальше рассказывает поэт, разработал безумный проект вознесения на небо, который он попытался осуществить следующим образом. Был построен помост, на котором разместили трон для монарха, по его углам поставили четыре дротика с кусками козьего мяса на них и привязали четырех голодных орлов внизу. Птицы, стараясь добраться до мяса, подняли помост в воздух, однако, когда их силы иссякли, вся конструкция с королем-аэронавтом рухнула в пустыню, где он был найден Ростемом и другими воинами.

Судьба книги «Шахнаме» (Книга царей), в которой содержатся эти легенды, является одной из самых любопытных в литературе. Фанатичные арабы, которые захватили Персию, бешено ненавидели всякую литературу без разбору, равно как и религию этой страны. А когда во времена аль-Мансура и его преемников Харуна ар-Рашида и аль-Мамуна арабы сами начали уделять внимание литературе и науке, то стали развивать греческие науки и поэзию на своем родном языке. Персидская же литература в это время чахла в забытье, и традиционный, героический и мифологический эпос этой нации стирался из памяти. Но правитель одной из областей, ревностно относившийся, как выяснилось, к достоянию персидской нации, собрал его в коллекцию, объединив все в единое прозаическое повествование. Получившуюся книгу назвали «Бостан-наме» (Книга-сад). Она пользовалась огромной славой в Северной Персии, где, вдали от дворцов халифов, персидские обычаи, язык и национальный характер сохранились гораздо лучше. А когда турецкая династия Самени основала империю в этой части Персии, султан Мансур I из этого рода приказал поэту Дакики переложить «Бостан-наме» в стихи на персидском языке. Поэт принялся за работу, но успел написать не более тысячи строф, как погиб от рук убийцы. Не нашлось никого, кто был бы в состоянии продолжить его работу, и она приостановилась более чем на 20 лет, пока прославленный Махмуд Гизни, покоритель Индии, ознакомившись с «Бостан-наме», не передал его трем наиболее известным поэтам своего времени по одной из его частей для переложения в стихи. Пальма первенства была присуждена Ансери, который в поэтической форме передал легенду о Сохрабе, убитом своим отцом Ростемом, – одну из наиболее трогательных и волнующих историй, написанных на каком-либо языке. Султан присудил ему звание Царя поэтов и повелел положить на стихи всю книгу. Однако Ансери, не уверенный в своих силах, уклонился от этой работы, и некоторое время спустя познакомился в Хорасане с сыном Шериф-шаха, поэтом из Тузы Исааком по прозвищу Фирдоуси (Райский[62]). Ансери представил того султану, который с удовольствием поручил работу Фирдоуси. Поэт с энтузиазмом принялся за работу во славу своей страны, и в течение 30, а по некоторым оценкам – всего лишь 8, лет он почти закончил поэму, не дописав около 2 тысяч строк, которые были добавлены другим автором уже после смерти Фирдоуси.