Я вылавливал из компота разварившиеся абрикосы и отправлял их в рот. Напротив сидел Саня Кучин, с которым мы познакомились на занятиях. Родом он был из Павлодара и служил на полгода дольше, чем я. Вдруг он встрепенулся. Я сидел спиной к входу и не мог видеть, кто входил или покидал столовку.

— Рядовой Майзингер, — услышал я за спиной приятный голос лейтенанта Семеновой, — после обеда зайдете ко мне! Заберете свою тетрадь.

Я кивнул не оборачиваясь.

Кучин оскалил свои пожелтевшие от курева зубы:

— Трахнет она тебя, поверь моему слову!

Я с преувеличенным сомнением усмехнулся, ощущая под «седалищем» твердую обложку моей общей тетрадки.

Но, как оказалось позже, лейтенант Семенова вовсе и не собиралась затащить меня к себе в постель… Во всяком случае, до этого не дошло. Просто выяснилось, что она лет семь назад заканчивала степногорскую 6-ю школу и училась у моего отца. Такого поворота событий я и вовсе не ожидал. Мы до вечера гуляли с ней по берегу Амударьи, вспоминая родные края.

Москва готовилась к майским праздникам. Город обряжали в красное, и участковые с не по дням, а по часам возрастающим рвением проверяли «пьяные пятачки» на предмет задремавших там алкашей. Старшина Сатин, отмахиваясь от назойливых навозных мух, шагал через разбросанные по пустырю деревянные ящики. От обитой жестью халупы на окраине микрорайона за десятки метров несло мочой и еще чем-то кислым.

— Была бы моя воля, уже давно сжег бы эту дрянь! — вполголоса ругался милиционер.

Он ненавидел этот пустырь. Под ногами хрустело стекло. А в следующую минуту Сатин взвыл, наступив на торчащий из доски гвоздь. Ржавое острие проткнуло подошву сапога и впилось старшине в ступню.

— Мать вашу, засранцы! — теперь уже не боясь, что его услышат, во весь голос изрыгал проклятия участковый.

Пропрыгав на одной ноге до выкрашенной в синий цвет железной столитровой бочки, он брезгливо прислонился к ней спиной. Сапог не хотел сниматься. Сатин поднапрягся и наконец сдернул его с ноги. Портянка и носок (так носил сапоги только он) уже успели пропитаться кровью. С большого пальца в грязь шлепались алые капли.

— Черт, мне еще не хватало заражения крови, — зажимая рану, ворчал мужчина.

Покачиваясь из стороны в сторону, он оглядывал окрестность. Милиционер не оставлял надежды, что в самое короткое время кровотечение будет остановлено, и он хотя бы доберется до ближайшей квартиры с телефоном. Если он не ошибался, ближайший телефон находился у Мышкиных. А уж оттуда он позвонит брату Вовке, и тот заберет его на своем ушастом «Запоре». Взгляд Сатина замер на углу халупы. Вдоль покосившейся стены, поблескивая в лучах утреннего солнца, по земле струился красный ручеек. Старшина перевел взгляд с ручейка на свою ногу, а потом обратно. Нет, такого просто не могло быть. Он и ступню-то проколол совсем в другом месте. В том, что это была не ржавая вода, а именно кровь, у него почему-то даже не возникло сомнения. Хотя ничего странного в этом, пожалуй, не было. Если учесть, что за свои двенадцать лет службы в московской милиции старшина Сатин насмотрелся крови. Будь то разбитые носы пацанов, или следы пьяных поножовщин. Кровь — она везде кровь. Участковый, позабыв про боль в ноге, быстро натянул сапог и почти не хромая двинулся к строению. Когда он обошел халупу и оказался перед щедро забрызганным кровью входом, ему стало дурно. Он отвернулся от дикого зрелища и, прикрыв ладонью рот, попытался спасти ситуацию. Однако его все равно стошнило. А перед глазами продолжали кружиться обезображенные части разорванного человеческого тела.

Генерал пил. И слезы беспомощности катились по его старческим щекам. Зазвонил телефон. Генерал посмотрел на часы. Черная стрелка показывала без пяти три.

— Слушаю! — Небритая щека коснулась трубки.

— Товарищ генерал, у меня плохие новости, — донесся голос референта.

— Вы уверены, что это он? — Голос его дрогнул.

— Так точно, товарищ генерал! Никаких сомнений. Мне очень жа…

Трубка упала на телефон. Потерявшие опору капли слез, соскользнув с холодной поверхности, разлетелись в стороны.

Генерал с трудом поднялся и вышел на балкон. Над городом царила ночь. Откуда-то из глубин Спасской башни возник странный гул. Он на мгновенье замер и тут же взорвался боем курантов.

Генерал вернулся в комнату, снял трубку и набрал номер.

На другом конце раздался щелчок.

— Михалыч, — генерал помассировал переносицу, — мне снова нужна твоя помощь.

Абонент, так и не произнеся ни слова, отключился.

Я вышел на крыльцо и опустился на ступеньку. В голове все еще крутился мудреный вопрос, заданный мне экзаменатором.

— Эй, студент, — донеслось со стороны, — хорош отдыхать!

Я поднял голову и увидел улыбающихся Дятлова и Вороняна. Мои товарищи сидели на корточках в тени персикового дерева и курили.

— А вы-то здесь что делаете? — обрадовался я.

— Да вот тебя со школы приказано забрать, — развел руками Дятлов. — А то, не ровен час, еще какой вурдалак на тебя по дороге домой нападет.

Оба дружно засмеялись.

Мы неслись по пыльным улицам Термеза, наслаждаясь слабым ветерком.

— Нам еще к подполковнику Беленькому за распоряжениями для Галкина заехать надо, — не глядя на дорогу, тараторил старшина.

Подполковник Беленький, седой и строгий дяденька, окинул нас придирчивым взглядом. Мы отдали честь и теперь ждали его приказаний.

— Кто тут из вас старший? — вынув из небольшого черного дипломата запечатанный конверт, поинтересовался офицер.

— Старшина Дятлов! — отрапортовал наш товарищ.

— Вольно! — дал команду Беленький. — Прежде чем возвращаться на точку, заберете с вокзала лейтенанта Астафьева!

— Куда прикажете его доставить, товарищ подполковник? — решил блеснуть знаниями субординации Дятлов.

— На…! — покраснел Беленький. Видимо, преждевременный вопрос старшины задел его самолюбие. — Я бы вам сказал, куда, старшина. Да язык не поворачивается.

Мы с Вороняном еле сдерживали смех.

Беленький протянул Дятлову пакет и предупредил:

— За эту депешу головой отвечаете, Дятлов! Понятно?

— Так точно!

— А Астафьев поедет с вами…

На вокзале народу почти не было. Поезд задерживался, и мы купили у бабки-торговки манты. Вилок у нее не оказалось, и мы некоторое время озадаченно глядели на дымящееся, манящее своим ни с чем не сравнимым ароматом лакомство. А потом просто наломали веточек и, бросая по сторонам неловкие взгляды, поели с их помощью. Мои товарищи закинули насвай, и мы стали ждать дальше. Вскоре механический шелест оповестил о приближении состава.

Лейтенант Астафьев был одет в черный полосатый пиджак и такие же брюки, и потому мы не сразу обратили на него внимание. Все же, когда тебе говорят, что ты должен встретить лейтенанта, то ты в первую очередь и ожидаешь увидеть одетого в форму офицера. Откровенно признаться, если бы он сам нас не окликнул, мы бы, пожалуй, ни за что и не решились обратиться с расспросами к гражданскому лицу. Астафьев произвел на нас самое приятное впечатление. У него, как это ни странно, совершенно отсутствовали замашки военного. Поздоровавшись с каждым из нас за руку, он первым делом поинтересовался, можно ли в Термезе попить пива. Дятлов сообщил, что по дороге видел пивную бочку. Лейтенант обрадовался и тут же заявил, что прежде чем мы отправимся на точку, он хотел бы угостить нас пивком. Мои товарищи с удовольствием согласились. Когда мы уже снова садились в УАЗ, у входа в вокзал я вдруг увидел Семенову. Она махнула мне рукой и направилась в нашу сторону. В этот момент я случайно перехватил взгляд Астафьева. Его глаза горели. Он словно заколдованный глядел на приближающуюся красавицу. Лейтенант Семенова кивнула моим спутникам и потом обратилась ко мне: