Много лет императрица вела дневник. Но ее записи касались обычно повседневных дел и планов и фиксировали довольно монотонную жизнь двора при Александре III. Но при его преемнике Николае II все меняется. И дело тут не в том, что Николай якобы был более слабым, зависимыми и внушаемым, чем его отец. Изменилось само время. У граждан государства возникли свои планы и стремления, не всегда совпадающие с планами их государя. Эти перемены отразил дневник Марии Федоровны.

Дневник императрицы Марии Федоровны[85]

1915 год

1/14 января.

Господь, благослови этот Новый год, пусть он станет мирным годом!

Приняла всех садовников с цветами, была на службе совершенно одна, из моих близких не было никого! Писала целый день телеграммы, выходила ненадолго в сад. К обеду было большое собрание: Ольга, Митя, четыре сына Кости[86]. Сам он болен, т. ч. ни его, ни Мавры[87] не было, как и Николая и Георгия. Оставались до 10 часов. Ольга хотела у меня остаться, но была в отчаянии по поводу положения Кости. Она отправилась к бабушке.

Мария Федоровна и Александр III в Дании (1892 г.)

2/15 января.

Позавтракали с Зиной М[енгден] в одиночестве, потом я поехала к моему прелестному Baby[88], где я встретила Орбелиани, который привез мне письмо от Ксении и Ольги[89]. Большая радость. Он прибыл прямо из Ровно. Павел пришел к чаю, выглядел очень плохо, у него катар желудка. Мы говорили долго обо всем (о разном). Очень хорошо. К ужину пришла Ольга. Мы проговорили до 11 часов. Косте стало лучше. Мы слышали, что случилась страшная железнодорожная катастрофа, между нами и Царским Селом. Бедняжка А.В.[90] при смерти. У нее в двух местах сломана нога. То же самое с бедным казачьим офицером Белым. Обе ноги и грудь сильно раздавлены.

После обеда виделась с датскими господами Мейером и Муусом, которые были в Сибири, и немецкими дамами[91]. Муус симпатичный, любезный старый человек. Рассказывал обо всем, что он пережил, нашел, что с военнопленными обращаются гуманно, но кормят недостаточно. После этого я приняла немецких дам Кэссе Стакулл и Пассов, но это было для меня очень неприятно. Говорили по-французски. Все прошло достаточно хорошо.

1/14 февраля.

Служба была как обычно. К обеду был министр Кривошеин, очень приятный человек. Было очень тепло. 1 градус выше нуля, чем воспользовалась, чтобы поехать [нрзб] в первый раз, за последние несколько лет! Аликс телеграфировала, что она знала, что негодяи снова бросились к Варшаве[92], о чем я написала Ники, т. к. я боялась, что он этого не знал. Во всяком случае, я сделала все, что могла. Все время ужасное напряжение.