Мы танцевали под Startin’ Somethin’, затем, без паузы, под Baby Be Mine, во время которой я смотрел на Миа, а потом под The Girl Is Mine, во время которой мы с Джоном обменялись многозначительными взглядами.

Когда я вошел в этот дом, у меня все болело, меня мутило, я с ужасом думал обо всей этой затее, даже в то время, когда делал вид, что это Саймону нужен урок, а не мне. Большая часть меня вообще не интересовалась походом на вечеринку. Эта часть хотела свернуться калачиком вокруг моей болезни, зациклиться на себе и ожидать милости или смерти. Даже значительный кусок этой части меня, который считал, что надо идти, утверждал это из чувства вины. Вины, которую люди, живущие «по таймеру», испытывают из-за упущенных возможностей. Большая буква «Р» обволакивала меня со всех сторон, а я тут сидел и думал, как бы ускользнуть от моей первой настоящей вечеринки, потому что я плохо себя чувствовал и думал, что могу выставить себя дураком на танцполе?

Но когда я поддался ритму и отпустил себя, казалось, что боль и даже тошнота отошли на задний план, а их место заняла радость, которая во многом была облегчением, но, по сути, просто чистым удовольствием от танца. И да, было правдой еще и то, что, хотя Джон Фэзерстон мог создавать волшебную музыку кончиками своих пальцев, когда дело доходило до «Мотауна», остальное его тело дергалось и извивалось с чувством ритма коровы-эпилептички. Он был прав, когда шутил, что зависть – некрасивое чувство. И я правда завидовал. Миа была мне все более и более дорога, хотя между нами ничего особенного не произошло. Что касается Джона, то я знал, что для него она стала бы лишь очередным завоеванием. Он не станет с ней плохо обращаться. Но и не будет… ценить по достоинству.

Неизбежно зазвучал Thriller, после чего игла рассталась с виниловой пластинкой, и мы просто стояли, переводя дыхание, ощущая, что неловкость возвращает утраченные позиции.

– Видите, – сказала Миа, смеясь. – Все просто. И вы все придете на вечеринку, или я перестану приходить на «Подземелья и драконы».

– Хорошо, – сказал Саймон без колебаний. Думаю, что угроза насчет «Подземелий и драконов» на него сработала. Миа была теперь частью нашей группы. А связи между игроками одной группы просто так не порвешь. Невозможно выкинуть игрока из команды. Даже если ради сохранения отношений нужно пойти на вечеринку.

– И что же сказал Димус? – спросил Джон.

Мы переместились в другую гостиную и расселись на двух огромных кожаных диванах, таких, которые кажутся надутыми, с глубоко сидящими в них пуговицами; Миа и я сели на один диван, Саймон и Джон – на другой.

– Ну, для начала расскажи нам, чем занимается твой папа, – сказала Миа.

– Чем занимается его папа? – спросил Саймон.

– Отец Джона, помимо прочего, главный финансовый директор британского филиала компании «Моторола», – сказал я. – Он также член совета директоров и влиятельный акционер в материнской компании.

– Для вас это новости? – потянулся Джон. – Я же уже рассказывал.

– Ага… – Я словно сдулся. – Ну, я не прислушивался.

– Тогда какое ему дело до того, чем занимается мой отец?

– Чтобы создать устройство, которое запишет воспоминания Миа, чтобы ее можно было вылечить после несчастного случая…

– Стоп! Что? – Джон поднял руку. – Несчастного случая?

– Он не сообщил подробностей, но Миа пострадает, и нам нужно записать ее воспоминания, чтобы вернуть их ей впоследствии.

– Звучит, как хрень собачья. – Губы Джона сжались в тонкую линию.

– Его прибор не заработает без 68030, – сказал я.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказал Джон.

– Это микрочип. – Саймон заерзал на диване. – В состоянии разработки. Еще не выпущен в продажу.

Я мог бы спросить, откуда, черт возьми, Саймону это известно, но он всегда был в курсе таких вещей. Что угодно от длины неизвестного участка рельсов в горах Алабамы до технических характеристик еще не выпущенного микрочипа.

– Ну, что же, ему придется подождать, пока его выпустят, и купить, – предложил Джон.

– Видимо, этот вариант не подходит. – Я попытался изобразить извиняющийся тон. В конце концов, технически это я был причиной всех проблем. Или буду. – Это должно произойти до конца следующей недели.

– Поэтому… – Джон развел руками.

– Поэтому он пытался завоевать ваше доверие, ребят, – сказал я. – С этим его «плотнее ряды» и числами, которые выпадут на дайсах. – Я сделал глубокий вдох. – Он хочет, чтобы мы украли микрочип для него.

– Промышленный шпионаж? Вот ради чего вы все затеяли? – Джон ударил кулаком в диванную подушку. – Я знал, что это все была чушь. Тот мужик просто хочет украсть прототип для одного из конкурентов. Вы же знаете, сколько стоит разработка нового микрочипа, а? Сотни миллионов! – Он снова ударил подушку. – Я знал.

– Он из будущего, – возразил я. – Новый микрочип для него – как для нас паровой двигатель. Он не хочет украсть идею. Ему нужен сам микрочип.

– Если ставки настолько высоки, он может позволить себе любые спецэффекты, чтобы обманом заставить нас поверить в его историю, – Джон начал нарезать круги по комнате. – Просто подумайте. Как удобно оказалось, что ему нужна эта баснословно ценная вещь, чтобы спасти нашу подругу. В будущем. Миа вроде бы не грозит никакая опасность, ее не нужно спасать.

– Чего я не понимаю, – сказал Саймон, не разделивший эмоции Джона, – это почему он думает, что мы сможем украсть для него микрочип. Даже если допустить, что Джон может оказаться полезен, остаемся еще мы с Элтоном. Мы вообще-то далеки от вершины хит-парада домушников. Ему бы лучше просто похитить Джона и высылать его по кусочкам по почте его отцу, пока тот не отдаст ему микрочип.

– Ну спасибо. – Джон смерил Саймона весьма неблагодарным взглядом.

– Ему нужен Джон, потому что незадолго до Рождества отец Джона взял его на экскурсию по лаборатории – в рамках дня, когда родители приводят детей на работу, – куда японцы отправили прототип микрочипа на тестирование. Джон знает, где это, и примерную планировку помещений. Ему нужен ты, потому что он думает, что ты можешь взломать их сервер, как в фильме «Военные игры». Я сказал ему, что ты не сможешь, но он говорит, что сможешь. Он думает, что ты можешь подобрать комбинацию к сейфу, в который на ночь убирают на хранение микрочип. И ему нужен Элтон, потому что проще всего проникнуть туда через крышу, а так как Элтон – это практически Брюс Ли, он может протиснуться сквозь прутья забора, вскарабкаться на здание и все такое прочее. Ты видел, на что он способен.

– Если у него есть деньги, почему он не может просто нанять людей для этой работы? – спросил Саймон.

– Это вопрос контактов, времени и доверия. Он не знает, к кому обратиться. У него нет времени на поиски. А если бы было, то он не мог бы им довериться. – Настоящий ответ был другим: Димус помнил, что они принимали в этом участие. Не напрямую, потому что, судя по всему, я скоро сотру эти воспоминания, но из той информации, которую он получил позже. И если он помнил, что они были там, то они должны были быть там, или ничего не сработает для него… и меня. Я чувствовал себя эгоистом, прося их об этом, но двадцать пять лет гарантированной жизни, а потенциально и больше, выглядели слишком хорошим предложением в моей ситуации, поэтому мне нужно было стать Димусом в будущем. Мне нужно было, чтобы моя Миа стала его Миа.