Однажды за границей он встретился со своей красавицей теткой. Когда женщина поняла, что перед ней тот самый бедный племянник, она была слегка шокирована и даже устроила небольшой скандал. Но Женя Князева умела справляться и не с такими ситуациями. Она чувствовала пьянящую свободу и спешила ею воспользоваться. Анатолий был сам себе противен, когда исполнял все прихоти подруги. Но он по-прежнему боялся женщин и думал, что все, кроме Жени, будут тайком над ним смеяться. Молчание создавало вокруг Анатолия тайну, в окружении Князевой считалось — этот парень весь в себе.

Это он приучил Женю к тому, что за деньги дозволено все, и можно, не задумываясь, говорить человеку, с которым живешь, слова самые обидные. Анатолий был не в состоянии с ней спорить хотя бы потому, что начинал заикаться еще сильнее. И предпочитал молчать. Хотя до сих пор вспоминал тот год с восторгом, хотя этот восторг и был отравлен ненавистью. А причина для ненависти была…

Ксения не знала, что и думать. Казалось, что этого надо вычеркивать сразу же. Ну зачем ему убивать бывшую любовницу спустя столько лет? Пустой номер, зря она сюда пришла. Разве только что наследство…

— А много тебе на квартиру не хватает? — спросила она.

— Од-д-должишь?

— Женька завещание оставила.

— З-знаю.

— К-кто сказал? — непроизвольно ляпнула она. Когда разговариваешь с человеком, который заикается, невольно заражаешься. И Ксения мгновенно зажала ладошкой рот: — Ой, извини!

По его взгляду она поняла, что он уже привык. Анатолий Воробьев ничего не сказал, но запомнил. Он всегда делал в памяти такие зарубки на счет людей, причинивших боль, и хотя со временем дерево в этих местах темнело и крошилось, но болезненные надрезы хранило.

— М-милиция п-приходила, — спокойно ответил невольной обидчице.

— Сегодня? Ах да, еще так рано! Вчера? Откуда же они узнали адрес?

Он молча пожал плечами. Действительно, приходил следователь, сказал, что убили его бывшую любовницу, поинтересовался насчет алиби. Какое еще может быть алиби, когда он искал в тот день работу? Хотелось найти что-то поденежнее и поприличнее. Хотелось, чтобы в его жизни повторилось то, что было в тот год, но уже без Жени. От бывшей подруги он не принял ничего и съехал от нее так же, как с той дачи, сказав по телефону короткое «спасибо».

Но теперь совсем другое дело. Оказалось, что он имеет законное право. Только между ним и этим правом стоит человек. Человек, в сущности, чужой и ему неприятный. Надо только проконсультироваться у знакомого юриста. Заплатить деньги, хорошие деньги. Почему не рискнуть всем накопленным, если игра стоит свеч? На квартиру отложенного не хватит, а вот на большую игру вполне.

И вот эта девушка сидит перед ним и непонятно, чего она хочет. Жалко ее, честное слово, но что делать? В памяти Анатолия промелькнуло несколько женских лиц: красавица тетка, Женя… Все они одинаковы. И он окончательно решился.

— Т-ты уже всех обошла?

— Кого это всех? Ах да. Я думаю, что следует все поделить. Ты не возражаешь?

Он возражал, потому что все это было его. Законное. Но девушке, которая называла себя Черри, Анатолий ничего об этом не сказал. Пусть суетится, занимается своими делами. А он займется своими.

— Т-тебя п-проводить?

— А ты сегодня занят? Были планы, да?

До ее визита планов у Анатолия никаких не было. Но теперь все сложилось, и в жизни появился смысл. Она даже стала ему наконец интересна.

— Да, я з-занят.

— А я думала, может, мы погуляем?

Ксении до смерти хотелось загладить свою вину. Дуреха! Ну надо же было ляпнуть! А ему уже было все равно. Досадная неприятность, которая только подтвердила его решение. Он не хотел гулять с этой девушкой сегодня по Москве, потому что собирался доставить ей большие неприятности. Она была ни при чем, просто лезла не в свое дело.

— Н-нет, н-не могу.

Ксения разочарованно вздохнула:

— Слушай, а позвонить тебе никак нельзя?

— З-зачем?

— Вдруг что-то прояснится?

Анатолий знал, что они обязательно еще раз встретятся. Только это будет уже другой разговор. Но телефончик надо бы записать:

— Д-давай свой. Я з-звякну.

— Я вообще-то живу в квартире у Жени. Ну, если ты помнишь, то половина всего моя. Да мне, в сущности, и жить-то негде. У тебя общежитие, у меня комната в коммуналке. И сосед на твоего очень похож. Только никогда так смешно не говорит: «Пардон». И про коммунизм. Нет у нас в коммуналке никакого коммунизма. Они замок новый хотят врезать. Потому что я там уже долго не живу.

Дальше ему не хотелось слушать. Поскорее выставить ее вон. Не думать о том, что эта девушка может оказаться хорошей. Все они одинаковы.

В коридор, как назло, выглянул сосед.

— Ба! Куда это вы? Я тут в магазинчик собрался. С окончанием трудовой недели, а? Да здравствует светлое будущее, которому нет места в темном прошлом! Потому и не доживем.

— Серега, уг-гомонись. Д-девушка уходит.

— Ну ты даешь, Воробей! Мадам, вам не удалось его уломать? Он у нас такой. Р-романтик.

Мужик в тельняшке мгновенно нырнул в свою дверь, заметив сжавшиеся кулаки соседа. Чувство юмора у Анатолия Воробьева давно уже атрофировалось от излишней подозрительности. Ему казалось, что все люди над ним подсмеиваются. Ксения сочувственно сказала:

— Не обращай внимания.

И ему опять захотелось поскорее выпихнуть ее вон.

Когда это удалось, Анатолий Воробьев мрачно подумал, что неплохо было бы набить соседу морду. На всякий случай, для профилактики. Но следующая мысль была гораздо разумнее: это он всегда успеет сделать, а вот с тем, что сейчас задумал, следует поспешить. Время — это деньги, которые оно вскоре принесет, если будет правильно на него, Анатолия Воробьева, работать. А эта девушка пусть думает о нем что хочет. Пока не поймет, что ее обманули.

«Вот и все, — подумала Ксения, выйдя на воздух. — И ничего ты не добилась».

Она перебрала в памяти их всех. Владимир Попов, Анатолий, Генка… На бывшем муже сердце предательски дрогнуло. Ну не могла она его разлюбить, и все тут! Возненавидеть могла, а разлюбить нет. Пусть он чужой, пусть зовет ее теперь этим дурацким птичьим именем…

— Черри!

Ксения закрутила головой. Неужели? На той стороне дороги возле светофора стоял улыбающийся зеленоглазый Герман. Махнул рукой, на красный свет несколькими звериными прыжками перелетел через дорогу. Женщины по обе стороны улицы враз начали оглядываться. В Германе был какой-то животный магнетизм, он резвился в этом городе, словно в джунглях, и не уставал при этом любоваться собой. Его гладкие волосы и черная кожа куртки блестели на солнце. Ксения даже зажмурилась: хорош! Откуда он здесь?