разбрелись по своим хаткам, а мы уложили Вику спать и проводили гостей, еще миллион раз их заверив, что ребенок в надежных руках.

Глава 28. Ночное веселье

— Фух, вытолкали! — облегченно упала на стул. — Наверно, у нас на лицах написано «подозрительная личность», иначе с чего бы она так волновалась?! — задала вопрос, не надеясь получить ответ.

— Просто она очень сильно ее любит. Ты тоже такая будешь! — подмигнул мне этот лис. — Она же ни разу ее не оставляла ни с кем, даже на пару часов. Ведь не с кем же! А тут два дня целых!

— Да! Ну что? Пост сдал — пост принял? — настроилась морально на грядущую ночь. — Хватай чайник, а я смесь из сумки достану.

На цыпочках поднялись на второй этаж и прошлепали в мою комнату, стараясь ступать как можно тише, но пол все равно временами скрипел, заставляя нас зажмуриваться в предчувствии детского плача. Но нет. В этот раз повезло.

Детскую кроватку мы установили в зале, рядом с моей комнатой. Поставили на столик все ингридиенты, необходимые для нашего ночного променада, скинули с себя верхнюю одежду и без всяких сантиментов завалились спать.

Хотя Катюшка и говорила, что Вика кушает каждые три часа — проснулась она не в одиннадцать часов ночи, а в двенадцать. Сначала послышалась тихая возня и кряхтение, а потом раздался призыв накормить ребенка немедленно! Как говорится — голодные дети не спят!

Я подорвалась с кровати и побежала к плачущей племяннице. Леха уже стоял у столика и включал чайник. Так как воду мы прокипятили заранее — требовалось ее лишь немного подогреть. Вика любила пить смесь чуть более теплую, чем комнатная температура. Если молоко получится теплее — Викуся будет вредничать и это точно никому не понравится!

Я взяла малютку на руки и стала покачивать, тем самым успокавая ее. Решила спеть ей колыбельную вместо надоедливого и монотонного «ааа, ааа», хотя Леха потом и поприкалывается по этому поводу.

Покопавшись в своей дырявой голове, поняла, что единственная колыбельная, прочно засевшая в моей голове еще с детства — это «Спят усталые игрушки». Ну, попробовать — то надо! А вдруг ей понравится?

Прочистила горло и, немного смущаясь, затянула:

Спят усталые игрушки, книжки спят, ля-ля-ля-ля-ляаа,

Одеяла и подушки ждут ребят, ля-ля-ля-ля-ляаа,

Даже сказка спать ложится,

Чтобы ночью нам присниться.

Ты ей пожелай: баю — бай…

Вместо того, чтобы сладко уснуть под колыбельную — Вика, не моргая, уставилась на меня своими голубыми глазками и внимательно прислушивалась к каждому слову.

Ой, промашка вышла! Кажется, Катя ей не поет или дело в том, что я — не мама. Хорошо хоть не орет!

Сдази раздалось сдавленное хрюканье, из всех сил сдерживаемое ладонью, и щелкнула кнопка чайника. Я закатила глаза. Тут Леха подошел и забрал у меня ребенка, начал ее укачивать по — своему.

Я бросилась к чайнику и стала разводить голодной малышке смесь. Как Катюшка написала в инструкции — Вика выпивает сто двадцать грамм смеси, а это значит — нужно добавить в воду четыре ложки порошка.

Как бы ни было обидно, но грудью Кате запретили кормить еще в роддоме. Доктор сказал, что у Вики аллергия на материнское молоко и порекомендовал нужную смесь.

Быстро взболтав содержимое бутылочки, поспешила к племяшке. Протянула Лехе бутылочку с детским питанием, забрала Вику и направилась к дивану. Сев, правильно уложила ребенка на одну руку, второй предлагая ей смесь.

Викуся губами впилась в бутылочку и начала шумно посасывать разведенное молоко. Я умиленно смотрела, как малышка жадно кушает.

Леха сел рядом и улыбнулся в тридцать три зуба. Я не выдержала и, насколько это возможно — шепотом зашипела:

— Что смешного?

— Ты фальшивишь! — явно врал этот засранец. Не так уж плохо я и пела! Кажется… — А еще знаешь колыбельные, или это твоя любимая? — продолжал докапываться несносный жучара.

— Нет! Других не помню! — ответила сквозь зубы. — Но если щас не отстанешь — родится новая колыбельная с тем же мотивчиком, но другим смыслом! — решила пригрозить. А ему только того и надо!

— Ну давай, коли не шутишь! Али кишка тонка сочинить самой?

— Блин! Викусь, придется послушать всякую тарабарщину! Не говори маме, ладно? И не учись плохому! — обратилась к ребенку. Вика как раз прикончила молоко, запила водой — как она любит, и начала сладко подремывать, наполовину прикрыв глазки.

— Окей. Давай попробуем! Но мне совсем не легко без ручки и бумажки, — предупредила на всякий случай. — Так что не обижайте автора зверских стихоплюйств! — сначала решила вспомнить строки из того же детства, а потом уже начать озвучивать свой коротенький вариант.

Спят усталые вампиры, ведьмы спят, ля-ля-ля-ля-ляаа,

Вурдалаки и страшилы ждут ребят, ля-ля-ля-ля-ляаа!

Даже ужас спать ложится,

Чтобы ночью вам присниться!

Быстро засыпай! Баю — бай!

За минуту в голове подобрала парочку простейших рифм и затянула по новой:

Бдят лихие трупоежки, зомби бдят, ля-ля-ля-ля-ляаа,

В гости ждут Богатырева, есть хотят, ля-ля-ля-ля-ляаа,

Только Лешка спать боится -

Вдруг маньяк ему приснится!

Двери запирай, баю — бай!

Я все это время не смотрела в сторону Лехи. Было как — то неловко от того, что пела при нем и потому — что сочиняла. Для вас это покажется глупой попыткой имитации черного юмора, но я никогда не могла показывать другим свои странные стишки и наброски. Это очень личное, чисто мое пространство, и теперь я сама себя выводила из зоны комфорта.

Викуся уже вовсю спала и видела десятый сон. Я наконец — то повернулась к Лехе. Он, улыбаясь, показал мне большой палец и пошел в спальню. Я осторожно уложила ребенка в кроватку и придержала ее ручки, когда она их на рефлексе вскинула.

Фух, первое кормление прошло лучше, чем я ожидала. Думала, что у меня перепонки лопнут от детского плача, но Вика себя вела на удивление хорошо. Я думала, что спросонья она перепугается посторонних, но она не придала этому значение. Ночь длинная, Вика может и поменять свое мнение относительно нас.

Зашла в свою комнату и растянулась на кровати. Леха опирался на локоть и смотрел на меня, словно изучая.

— Мне понравилось, — шепнул ласково. — Просто, но весьма логично. С темы на тему не бегаешь. А когда поёшь — так и хочется затискать! Такая мягкая и пленительная… — вызвал мурашки удовольствия во мне, но сразу же вернулся к «типичному Богатыреву». — В общем, с тебя самый грандиозный стих по окончанию войны с ведьмами. Договорились?

— Посмотрим! Как вести себя