Наскоро почистив зубы и вымазав на лицо весь тюбик антистрессовой маски за пять тысяч рублей, который она держала в хозяйстве на всякий случай, Марина помчалась в центр.

Дэйв Бродер встретил ее приветливой улыбкой. На этот раз в номере не было ни оператора, ни конкуренток, ни секретарши — только он сам и снулая переводчица старого советского формата, которая смотрела на Маринку с недобрым прищуром и явно мечтала скорее получить свой гонорар и уйти из этой развратной компании, в которой говорят о вибраторах так непринужденно и светски, как о погоде за окном.

— Признаться, вы произвели на меня впечатление, — сказал он, — когда я вчера отсматривал кассеты и увидел вашу истерику… Я понял, что это именно то, что я так много лет искал. Вы непрофессиональная актриса, и это как раз хорошо. Ваша страсть такая искренняя, что это подкупает.

Сердце Марины колотилось так бешено, что казалось вот-вот — и грудная клетка взорвется многоцветным фейерверком.

— Есть у меня один проект, я мог бы попробовать вас на главную роль.

— Главную… — зачарованно повторила она.

— Это будет фильм о девушке, которая приехала в Голливуд в поисках счастья и устроилась в стриптиз-бар. Знаете, что-то вроде «Шоу-герлз» Поля Верховена, только менее водевильное. И на главную мужскую роль я планировал пригласить какого-нибудь известного мачо. Мэтта Дэймона, например. Или Орландо Блума.

— О-орландо Б-б-блума? — Марина вдруг начала заикаться, в горле у нее пересохло.

Американец с улыбкой протянул ей стакан ледяной минералки.

— Понимаю, для вас это неожиданность… Съемки будут проходить в Лос-Анджелесе, планируем начать где-то месяца через полтора. Надеюсь, у вас загранпаспорт есть?

— Да, — прошептала Маринка, — за границей я ни разу не была, но паспорт в прошлом году на всякий случай сделала.

— Ну вот и замечательно. — Бродер посмотрел на часы. — Вчерашнюю сцену ваших слез мы обязательно включим в сюжет. А сейчас мне пора. Мой секретарь с вами свяжется.

— Так это… Точно? — осмелев, спросила она. — Вы точно берете меня на главную роль?

— Девяносто девять процентов, — сверкнул унитазно-белыми винирами Бродер, — конечно, есть еще несколько претенденток, но вы, Марина, подходите просто идеально.

Окрыленная, она покинула «Националь». Все, что случалось с ней раньше, показалось мелким, как пересохшее болото. Неужели, неужели, неужели сказки о золушках иногда сбываются?! Да еще и с такими порнозолушками, как она…

Она не выдержала — рассказала обо всем Лизке, хотя в глубине души понимала, что ей обеспечена крепкая, как выдержанное вино, ядовитая, жгучая зависть. Но не смогла ничего с собой сделать — люди, много лет через себя переступавшие, особенно вожделеют психологического реванша.

— Так и сказал? — потухла Лиза, которой на бродеровском кастинге удача не улыбнулась.

— Он сказал, что мужскую главную роль исполнит известный актер. Может быть, даже Орландо Блум!

— Ну поздравляю… А я послезавтра снимаюсь у Рогова. Там, кстати, и вторая девушка нужна. Платят неплохо — двести долларов за сет. Пойдешь?

Марина едва удержалась от презрительной усмешки. Ха, двести долларов за сет! Что ей какие-то двести долларов, когда весь мир лежит у ее ног!

— Извини, — вздохнула она, — мне надо привести себя в порядок перед голливудскими съемками. Отдохнуть, в SPA сходить, волосы в порядок привести, прикупить кое-чего.

— Ну, дерзай, — окончательно потухла Лиза и вместо прощания, не удержавшись, процедила: — Звезда…

Весь месяц Марина словно на крыльях летала. Она никогда не позволяла себе неосторожных трат, а тут — будто беспечный бес шопинга в нее вселился. Истратила все то, что годами откладывала на черный день. Утром выходила из дому, завтракала в кофейне, потом отправлялась в торговый центр и мела с полок все подряд.

Потом пролетел месяц… А потом еще один. Никто ей не звонил. Марина нервничала, постоянно проверяла мобильный и автоответчик, ночами не спала — лишь бы не упустить заветный голливудский зов. Бесполезно. Тогда она нашла по Интернету телефон нью-йоркской фотостудии Бродера, наняла за десять баксов студентку иняза, и та после запутанных объяснений с секретаршей выяснила, что фильм о стриптизе давно запущен в производство. А главную роль в нем играет никому не известная блондинка из Чехии.

Невозможно передать словами, что испытала Маринка. Концентрированная обида, разочарование в кубе, тихая ярость, которая пропитала все ее существо изнутри. Да еще и Лизка масла в огонь подливала — чуть ли не каждый день названивала с глумливым вопросом:

— Ну, как? Не звонил тебе еще Джонни Дэпп?

— Почему Джонни Дэпп? — убито интересовалась Марина.

— Ну, мало ли. Вдруг ему перепоручил Орландо Блум. Говорят, они друзья. — В этом месте подлая Лиза начинала похохатывать, а Маринке хотелось от тоски завыть на луну, по-городскому обесцвеченную, как пергидрольная продавщица овощного ларька.

Она так и не узнала точно, почему Дэйв Бродер внезапно изменил мнение. Но почему-то винила во всем себя.

— Если бы я поехала за ним… Если бы я ему звонила, ведь он предлагал свой телефон… А я, дура, подумала, что все равно по-английски не шпарю…

— Успокойся, может быть, он просто блондинок предпочитает, — как могла, утешала ее я.

И в ответ слышала:

— Ах, если бы я перекрасилась тогда в блондинку!..

Я сто лет не была на нормальном свидании. У моих арбатских приятелей цинично-лаконичное отношение к любви. Я никогда не была против идентификации секса как эквивалента любви. Как сути любви, как ее сердцевины.

Я была свойской девчонкой, выступающей против рюшечно-бантичного камуфляжа. Реанимированные ушлыми цветочницами розочки на подгнивших стебельках, столик в милом заведении, не располагающем к обжорству, губительному для кошелька и сексуального влечения. Пара бокалов сливового вина, треп ни о чем, под столом задеваешь носком туфли его колено… Ах какие у тебя красивые кисти рук, ах какие у тебя понимающие глаза!

В гардеробе, помогая тебе надеть пальто, он якобы случайно проведет пальцем по твоей щеке.

Проводит до подъезда: если девушка живет на Арбате, как я, для этого даже не потребуется джентльменской жертвенности. Тебя, возможно, развеселит его легкий мандраж — позволишь ли ты ему подняться в квартиру или чмокнешь в щечку и будешь такова, оставив его наедине с мрачными мыслями («Пожрала на халяву и ничего взамен, динамистка!»)?

И к чему вся эта канитель, если в конце концов все закончится десятком судорожных вдохов-выдохов, а утром раздражающе чужой мужик будет тратить твой любимый гель для душа и съест последнее оставшееся в холодильнике яйцо?

… Я вымыла волосы увлажняющим апельсиновым шампунем, вымазала на лицо половину тюбика витаминной маски, не без сожаления залезла в заначку с целыми колготками, выбрала наряд — маленькое черное платье, сверху — алая хламида крупной вязки и алый в тон берет. Береты мне идут, да и удобно это: не надо волосы укладывать. Мазок алой губной помады, капля новинки от Givenchy в декольте, массивные серебряные браслеты, лаковые красные туфли в стиле шестидесятых — давно я не выглядела так продуманно шикарно.