Рассказывая подружкам как я «душил» ее личность, она позабыла кто ее создал. Вряд ли были случай, когда подобные ситуации рассказывали в невыгодном для себя свете. Настоящие причины успеха остаются позади глянцевых фотографий инстаграма. К счастью, у меня больше нет соцсетей и желания следить за ее судьбой и репутацией.

Я и так слишком долго позволял своим чувствам себя подводить. Открыв глаза и осмотревшись, я понял что это была просто иллюзия[44]. Я не видел её недостатков, не замечал или не придавал им большого значения. Не обращал внимание на то, что у нее на уме и в ленте соцсетей. Не понимал, как легко манипулировать чужой судьбой, просто заглянув в подписки. А вы сами уверены, что живете своей жизнью? Наслаждаетесь каждым мгновением или ваше счастье определяют красные сердечки одобрения от общества нарциссов? Замечаете, как взмыленное Эго вечно мечется между сотканным из общественных запретов Супер-эго и напором первобытных инстинктов, идущих от «внутреннего зверя»?

Могу лишь гадать, как она там. Наверное, стала отражением Мурзилкина, как когда-то она была моим отражением. Начала больше пить или подсела на вещества, растолстела или похудела, подорвала здоровье, стала высокомерной и безнравственной. Эти качества своего рода пропуск в высшую лигу Новой Атланты, там почти все такие.

Может быть, в ее выборе проявилась натура, стремящаяся в естественную среду обитания. В любом случае, на мой взгляд, перемены необратимы. Вместо того, чтобы избежать ошибок своей матери, она сделает все чтобы повторить ее судьбу, слушая советы женщины, которая так и не научилась работать и жить. Какая же мерзость, убеждать собственную дочь сделать выбор в пользу денег, предав первую любовь. Это рвет душу на части, но власть и деньги – отличный клей для разбитых сердец, ведомых чужими ошибками и пороками. Игроки любят тебя, только пока играют. Знаешь, они приходят и уходят… Когда дождем тебя окатит, ты поймешь. Ты поймешь…[45]

Я перестал на неё сердиться. Мне стало страшно за ее будущее. Надеюсь, все опасения напрасны и Мурзилкин подарит ей ту жизнь, к которой она так стремилась. Может быть, стоит сказать ему спасибо за идеальную проверку на верность, но будешь ли ты все так же любить, когда она больше не будет юной и прекрасной? Когда не останется ничего, кроме истерзанной души?[46]

Теперь я свободен от этого дерьма. Боже, пожалуйста, не позволь, чтобы меня поняли превратно[47]. Мир и так полон мерзости, которая исказит любые светлые помыслы. Когда лев зарычит, разве ты не услышишь? Если ребенок заплачет, разве ты не простишь его?[48]

Новая Атланта должна была стать последним островком юношеского максимализма перед депортацией во взрослую реальность. Еще одним днем в раю[49], где силой искусства можно попытаться изменить все, что кажется неправильным. Куда идти сквозь туман в переменчивом мире? Хочется стать псом, увидев какую цену платят взрослые. Я никогда не хочу быть таким. Я не хочу взрослеть. Кажется, что люди превращаются в вещи, которые им не нужны. Они забывают, что единственное ради чего стоит жить – это сегодня[50]. В этом была суть фестиваля, и цена её слишком высока чтобы молчать.

А что до нее… в моем сердце остались лишь воспоминания. Ты заперта там навечно и не сможешь просто сказать “прощай”[51]. И я говорю не о любви, детка. Я говорю не о любви, она прогнила изнутри. Ты знаешь, твоя красота фальшива, и ты окажешься на улице. О да, ты думаешь, что способна на что-то, детка, Но тебе лучше найти себе друга, подруга. Я говорю не о любви, моя любовь прогнила изнутри. Даже не говорю о любви, как говорил раньше. Я говорю не о любви, детка, она сгнила изнутри. Я говорю не о любви, как говорил раньше. Я был на краю, я там стоял и смотрел вниз. Ты знаешь, я потерял там многих друзей, крошка. У меня больше нет времени ходить вокруг да около. Если ты этого так хочешь, я расстанусь с тобой, детка. Я расстанусь с тобой, детка. Я расстанусь с тобой, детка. Я расстанусь с тобой, детка. Я говорю не о любви, моя любовь прогнила изнутри. Я говорю не о любви, как говорил раньше, раньше, раньше. Я говорю не о любви, я не хочу говорить о любви, даже не говорю о любви, больше не буду говорить о любви… никогда, никогда, никогда.[52]