- Я обещала тебе, что верну его и я верну. Завтра вечером. Встретимся во время состязания лучников, на них придет смотреть весь город, так что никто не заметит нас у памятника Оресту Первому.

Кир понимал, что у девушки есть свои причины не доверять ему, осознавал, что это довольно разумный способ передачи медальона из рук в руки… Это всё отмечала и фиксировала рациональная часть его мозга. А иррациональная часть была в ярости и ужасе. Медальон, который должен указать Киру его саати, снова уплыл из рук. Природное начало, то самое, которое стремится, во-первых, найти свою пару, а во-вторых, выжить (да-да, именно в таком порядке) буквально выло от разрывавших его страстей. Маска добропорядочного человека, та самая, которая так ловко и ладно сидит на каждом из нас, готова была сползти с него и обнажить волка, готового яростно сражаться за свою пару, за свою саати, за возможность ее отыскать.

Именно стремление найти свою истинную и инстинкт самосохранения – ведь без медальона отыскать саати будет практически невозможно, куда там иголке в стоге сена, нет, это скорее как искать одну единственную песчинку среди множества других, лежащих на морском дне – толкнуло благовоспитанного Кира Эберхарда вперед, заставило прижать Элю Ардели к холодной шершавой стене и полным холодной ярости голосом сказать:

- Послушай меня, принцесса, - безобидное прозвище прозвучало как самая изощренная из всех издевок, - если ты хотя бы на мгновение подумала, что можешь обвести меня вокруг пальца, то советую выбросить эти мысли из своей хорошенькой пустой головки. Я верну этот медальон любой ценой, тебе ясно?

Не дождавшись ответа, он с нажимом повторил:

- Я спросил, понятно ли тебе это?

В горле у нее пересохло и, поскольку на членораздельную речь в этот момент Эля явно была не способна, она слабо кивнула.

Грабитель погладил ее по щеке:

- Ну, вот и умница. Я согласен с твоим предложением, вернешь мне медальон завтра на празднике.

Волна облегчения окатила Элю как брызги от проезжающей по глубокой луже кареты.

- Это будет честный обмен. Я верну тебе письмо, а ты мне медальон, - он аккуратно разжал ее пальцы и забрал письмо. – Так что до завтра!

Вот так и вышло, что поздней ночью или ранним утром (полагаю, тут как со стаканом, для кого-то он наполовину полон, а для кого-то напротив, наполовину  пуст) Эля Ардели стояла возле главпочтамта без письма, но с надеждой вернуть его уже будущей ночью. А еще с твердой уверенностью, что шантаж это не ее стезя, потому что в тот момент когда грабитель нависал над ней, она вдруг четко поняла, что профессию он себе выбрал не просто так и с таким человеком лучше не шутить.

Ну а Кир Эберхард возвращался в дом Леманнов, раздираемый самыми разнообразными чувствами: с одной стороны его по-прежнему душила злость и ярость – инстинкты говорили, что с каждым мгновением, когда медальон не у него, он подводит свою пару все сильнее и сильнее, увеличивает невидимую пропасть между ними. С другой стороны, он никогда, ни разу в жизни, не обидел ни одну женщину и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. Кир был дамским угодником, он любил женщин и те отвечали ему взаимностью. Каждой девушке, оказавшейся объектом его внимания, он стремился доставить удовольствие как в постели, так и вне ее. Он заваливал их цветами и милыми безделушками, забрасывал комплиментами, а потом тихо-мирно расставался и шел к следующей и так до тех пор, пока он наконец не отыщет свою саати.

В общем, до сего дня отношения Кира с прекрасным полом были цивилизованными и лишенными любого намека на глубину. Маленькая шантажистка же всколыхнула в нем какое-то животное начало, о котором он прежде  даже не подозревал. А впрочем, какое это имеет значение? Завтра же, а точнее сегодня, он вернет свой медальон и забудет и о нахальной девице с трогательно дрожащими пухлыми губами и об этом нелепом ограблении почты, возможно самом нелепом за всю историю ограблений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Лия, скажите, что по-вашему самое сложное для нас как специалистов в этой ситуации? – задумчиво спросил Атрей.

Чародей широкими размашистыми шагами шел по коридорам, я торопливо семенила следом.

- На мой взгляд, - запыхавшись, отвечала я его спине, - Сложнее всего… Атрей, вы могли бы идти чуть медленнее, я не поспеваю за вами?!

Он резко остановился и я с разгона впечаталась в широкую спину. Аромат горьких трав, неизменный спутник господина Морта, окутал меня и я помедлила, застыв на несколько секунд, прежде чем отодвинуться.

- Простите, - пробормотала я, потупив взгляд.

- Все в порядке, - немного отрешённо усмехнулся он, скользя по мне взглядом. – Я с непривычки совершенно упустил из виду ваш небольшой рост. Впредь постараюсь считаться с этим фактором.

Нас разделяло не больше фута и мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Интересно, он каждый день бреется? – отчего-то подумала я, вглядываясь в его черты.

- Нормальный у меня рост, - немного обидевшись, проворчала я. – Среднестатистический. Если девушка не такая каланча, как дамы, с которыми вы обычно общаетесь, то это вовсе не значит, что с ней что-то не так.

- Дамы, с которыми я обычно общаюсь?.. – приподняв бровь, протянул он, и на несколько бесконечно долгих мгновений мне показалось, что он хочет сказать что-то ещё, но нет. Резко развернувшись на пятках, чародей продолжил свой путь, правда, уже чуть медленнее, так что я не бежала в нескольких шагах позади него, а шла рядом.

А что я такого сказала? О чём думала, то и сказала.

- Так вот, по-моему, сложнее всего будет классифицировать существо, которое донимает лорда Хартманна. Я могу понять скептицизм домочадцев лорда. Это не похоже на привидение. И это явно не банши, не брауни и не пикси! - рассуждала я, входя вслед за господином Мортом в библиотеку.

Библиотека лорда Хартманна оказалась очень симпатичной и уютной. Видно было, что создавалась она не для услады взоров высоких гостей, не для того, чтобы пустить пыль в глаза, а как место, где каждому будет хорошо. Высокие стеллажи красного дерева битком набиты самыми разнообразными книгами. Среди них и довольно потрёпанные, зачитанные до дыр тома и новые, наверное, ещё пахнущие типографской краской книги.