Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, Соколов, кто тебя угощал? Ты же на разведку ходил. — Окликнул я Стаса, который уже почти скрылся в кухне.
Он отмахнулся, пообещав рассказать все после ужина, потому что сзади, прямо за нашими спинами, молчаливым монументом замерла Антонина. Она стояла, сложив руки на своей весьма объемной груди, и смотрела с укоризной.
Мы пытались Тоне объяснить, на улице уже почти ночь и пора спать, а никак не трескать, пусть даже очень вкусный суп с грибами. Она посмотрела на меня с такой обидой, что я понял, лучше не спорить. Тем более, домработницу поддержали Матвей Егорыч и Андрюха. Ну, последний-то понятно. Тому всегда лишь бы пожрать. Сочувствую будущей супруге Переростка. Походу, всю жизнь проведет возле плиты с половником в руках. С утра до ночи будет готовит ему первое, второе и компот. Ну, а дед Мотя просто счастлив от любой движухи. Жрать, значит жрать. Пить, значит пить. Причем, пить ему однозначно нравится больше.
Мы с Матвеем Егорычем, кстати, говорили наедине больше часа. Андрюха и Сенька удолбали патрулировать туда-сюда под закрытой дверью. Активно ходили в туалет, в ванную, потом снова в туалет, потом в кухню. При этом, совершенно «случайно» задерживаясь рядом с нашей комнатой.
Я выпытывал у деда мельчайшие подробности встречи с Милославским, но он больше ничего полезного рассказать не смог. Или не захотел. С Матвеем Егорычем нет никакой уверенности. Тот еще фрукт.
По факту выходило, Жорик, уж не понимаю как, знал, что наступит момент, когда у него случится очередной провал в сознании. И вот это меня сильно настораживало. Я на полном серьезе задумался, а если не просто знал? Что если он это и спровоцировал? Звучит, конечно, как бред. Но с другой стороны, иного объяснения не нахожу. Если, например, чудесным образом до Милославского дошло, что некоторое время, то самое, стертое из памяти, он вообще отсутствовал? Нормальная тогда получается тема. Свалить опять в небытие, пока жопа, в которой он оказался, не рассосется с моей помощью. Единственное смущает, узнать это наверняка он не мог. Догадаться? Ну, не знаю… Это очегь богатую фантазию надо иметь.
В общем, как ни крути, но свои соображения у Милославского точно имелись. Какие? Пока не ясно. Именно, следуя этим соображениям, Жорик приехал к деду Моте и попросил того о помощи. Вот тут тоже, с одной стороны, логичный поступок. Активная деятельности Матвея Егорыча должна отвлечь тех, кто за Милославским следит. А я так понял, следят точно. И Жорик это знал. Но отвлечь для чего? Цель какая?
Получается, Жорику было очень надо, чтоб у чекистов возникло полное ощущение, будто дед Мотя удивительно взбалмошный тип, который постоянно творит какую-то лютую дичь. Это нормальная тема. Согласен. Деду даже сильно изображать ничего не приходится. Он просто стал самим собой. Тем более, рядом нет бабы Зины и любых других сдерживающих факторов. Короче, зажигает Матвей Егорыч по полной. Но, по логике вещей, получается, именно на деда у Жорика была сделана ставка. Потому что, если человека считают идиотом, он может вести себя, как угодно. Ни у кого не возникнет желания выяснить, что происходит. Дурачок же.
Но когда я начал трясти Матвей Егорыча на предмет возможного задания от Милославского кроме дебильного поведения, тот уперся намертво. Сказал, мол, не было ничего такого. Вот насчет шумихи, да. А больше — ничегошеньки. Так и сказал. Ничегошеньки. При этом глядя мне в глаза честным, преданным взглядом. Подозрительно честным и подозрительно преданным. Естественно, это мои подозрения, что Матвей Егорыч не договаривает, усилило многократно. Однако, сдвинуть с мертвой точки деда уже не смог.
— Жорик, говорю же. Приехал, переночевал, шлялся ночью по кладбищу. Хотя трындел, мол, страшно тебе. Но недолго. Но шлялся. Думаю, что-то прятал. Коробка была, да. Потом просил навестить, когда придет момент, и вести себя так, чтоб много шуму было. Об остальном, ни слова. Ну, а момент, само собой, это Сенька позовёт. Мол, весомая причина будет. Поэтому, как Семен сказал, что ты на работу выходишь, дело ответственное, надо поддержать, мы собрались с Андрюхой и поехали.
— А Переростку что известно? Он в курсе?
— Обижаешь… — Матвей Егорыч оскробленно закряхтел, — Я только обмолвился, что помощь нужна, а какая не объяснял. Да брат у тебя хоть дураком выглядит, все равно башкой соображает. Это я про Андрюху, если что. Понял, дело серьезное. Лишних вопросов не задает. Он тебя родным считает, Жорик. Даром, что двоюродные.
В итоге, я махнул рукой на свои попытки разговорить Матвея Егорыча до конца. Если он не желает откровенничать сейчас, значит, не скажет ни хрена. Дед упертый до ужаса. В любом случае, мы пришли с ним к следующему выводу. Мне надо съездить в Зеленухи и найти ту коробку, которую спрятал Милославский. Вообще, конечно, только с дедом Мотей можно было вести столь абсурдный разговор, в котором я говорю о самом себе в третьем лице и это не вызывает у него вопросов. Тут настоящий Жорик, чем бы он не руководствовался, реально был прав, обратившись за помощью именно к Матвею Егорычу. В остальном, о мотивах Милославского гадать можно сколько угодно, это все бесполезно. Первым делом нужна коробка.
Поэтому во время семейного совета, который у нас сложился за ужином, сообщил Стасу, что поедем мы с ним. Подробности разговора с Матвеем Егорычем расписал, только когда остались вдвоем. Остальным знать об этом вредно и, вполне может быть, что опасно. Сенька, правда, надулся и объявил нам бойкот.
План разработали втроем, я, Соколов и Матвей Егорыч, который в ночи пробрался к нам в комнату. Говорить приходилось тихо, чтоб не разбудить спящего Семена. Внешне все должно выглядеть так, будто мы со Стасом отправимся к поезду проводить гостей.
И вот теперь, сидя на вокзале, мы приступили к реализации этого плана. Предварительно купили два билета. Правда, приобретали их дед Мотя и Андрюха, который в происходящем ни черта не понимал, но подозревал, что-то затевается. Переростку на вопрос, почему едем мы, а билеты покупают они, дед Мотя сказал: «Потому» и разговор быстро завершился. Вот умеет дед в одну фразу вместить глубокий смысл. Что есть, то есть.
Семена изначально брать не хотели, однако Младшенький прицепился, как репей. Сказал, если оставим дома, он все равно сбежит и тоже поедет на вокзал. Потому что, у нас какие-то движухи, а он опять ничего не в курсе. В итоге решили, чем больше народу, тем сильнее суета. А суета нам
