Лина и Эвридика, одинаково разинув рты, уставились друг на друга. Лина улыбнулась. Япис обычно выглядел так сдержанно, почти величественно — и вдруг он очутился лежащим плашмя, а его тога смешно задралась. Лина с трудом удержала громкий смех.

Эвридика тихонько пискнула. Ее голосок прозвучал нежно, легко и восхитительно. От этого Лина окончательно потеряла самообладание.

Япис встал, стараясь восстановить пострадавшую гордость, но мелодичный женский смех более чем вознаградил его за нелепую ситуацию, и Япис тоже расхохотался.

Как ему хотелось, чтобы все это увидел Гадес! Этому богу уж слишком недоставало смеха в жизни.

— Я, похоже, поскользнулся. — Все еще посмеиваясь, Япис оглядел гладкую поверхность мраморного пола под ногами. — Что-то тут было на полу, это точно.

— Думаю, это что-то зовется Эвридикой, — снова подавилась смехом Лина.

Эвридика безуспешно пыталась удержаться от хихиканья, зажав рот ладонью.

— Тогда я должен помнить, что впредь следует уделять особое внимание этой помехе.

Глаза Яписа светились весельем и, как решила Лина, увидев порозовевшие щеки Эвридики, возможно, чем-то еще. Она задумчиво проводила взглядом даймона, снова поклонившегося ей и на этот раз благополучно покинувшего комнату.

— Ох, Персефона, ну и денек у меня был! — Эвридика подбежала к ближайшему платяному шкафу. Напевая какую-то бодрую мелодию, призрачная девушка открывала ящик за ящиком, пока не нашла ночные сорочки богини. — Япис нашел отличную бумагу и уголь, и я уже начала чертить план дворца.

— Это замечательно, Эвридика, — сказала Лина.

Все еще размышляя над особым светом, который заметила в глазах даймона, она почти не слышала, что говорила Эвридика, лишь рассеянно кивала и позволила маленькой девушке снять с нее платье. Потом так же рассеянно подняла руки, и Эвридика через голову набросила на нее длинное ночное одеяние. Лина провела ладонями по ткани. Это был белый атлас, покрытый затейливой вышивкой... разумеется, вышивка изображала нарциссы. Нежная ткань была подобна теплой воде, касавшейся кожи.

— Подойди к тому столу и сядь, а я расчешу тебе волосы. У тебя усталый вид, — сказала Эвридика.

Она внимательно изучала свою богиню и, конечно же, заметила темные тени под фиолетовыми глазами.

Лина села на мягкий пуфик перед туалетным столом и вздохнула от удовольствия, когда Эвридика принялась расчесывать ее волосы. Она и не осознавала до этой минуты, насколько устала. Девушка весело рассказывала, как составляла карту дворца. Звук юного голоса был почти таким же успокаивающим, как прикосновение рук Эвридики. Лина почувствовала, как расслабляются ее плечи и мысли.

После того как Гадес стремительно покинул обеденный зал, Лина покончила с едой и остатками вина в бутылке. Нет. По правде говоря, сначала она долго ругалась и ворчала в адрес мужчин вообще, а уж потом решила, что незачем из-за очередной дурацкой выходки какого-то мужика лишать себя потрясающего ужина. Она доела необыкновенно вкусные блюда и допила восхитительное вино, а потом вслух произнесла имя Яписа. Через какие-то секунды он откликнулся на ее зов, готовый проводить Лину обратно в ее покои. Пока они шли по длинным коридорам, даймон неопределенно рассуждал о том, что в их Подземном мире гости случаются чрезвычайно редко, а потому у него нет особого опыта, как их принимать и беседовать с ними. Он еще выразил надежду, что Лина не будет слишком строго и слишком поспешно судить ни его самого, ни Подземный мир в целом.

Лина прекрасно поняла, что именно скрывалось за этими словами. Конечно, он имел в виду не себя, а Гадеса. Он откровенно приносил извинения за поведение своего бога. Подогретый вином раздражительный характер подстрекал Лину передать Гадесу особо цветистое послание на итальянском, но остатки здравого смысла, к счастью, заставили ее не раскрывать рта. Гадес — бог, а она находится в его владениях. Не слишком умно враждовать с ним, к тому же теперь, когда Гадеса не было рядом, Лина немножко подумала и пожалела о своем маленьком срыве. Гадес ведь не какой-нибудь разведенный мужчина средних лет, с потливыми ладонями, который пригласил ее на ужин для того, чтобы пожаловаться на непомерные расходы, а на десерт немножко полапать ее. Гадес — могущественный бессмертный, существо, о котором она слишком мало знала.

К тому же, если рассудить здраво, почему она вообще набросилась на него? Ну да, за ужином у него постоянно и непредсказуемо менялось настроение, но в то же время он был интересен и сексуален. И слова Яписа о том, почему его богу недостает хороших манер, определенно имели смысл. Он просто не привык к гостям. И его социальные навыки слегка заржавели. К тому же насколько вообще должен быть вежлив любой бессмертный? Лина вспомнила о властных манерах Деметры и бесцеремонной грубости Эйрин. По сути, резкое поведение Гадеса вполне соответствовало поведению этих двух особ.

Эвридика наконец закончила расчесывать ее волосы, но девушка, безусловно, ощутила напряжение Лины — потому что мягкие, прохладные руки начали массировать ей плечи. Лина вздохнула и закрыла глаза, стараясь успокоиться.

У нее ведь на самом деле не было причин срываться на Гадеса. Он вовсе не намеревался обидеть ее своей шуткой, он просто обращался с ней как с наивной юной богиней, какой Лина и выглядела, и ее глупое проявление характера вряд ли улучшило его мнение о Персефоне. Если Лина хочет, чтобы он обращался с ней как со взрослой, она и вести себя должна соответственно.

Merda! Она провела здесь меньше суток, а уже устроила вокруг себя кутерьму. Она что, выжила из ума? В конце концов, ее отправили в Подземный мир, чтобы выполнить определенную работу. Что ж, по крайней мере, ей хватило ума согласиться, когда Япис многословно сообщил ей о приглашении Гадеса присоединиться к нему на следующее утро, чтобы выслушать ходатайства умерших. Она должна отбросить личное и смотреть на все как на работу, ради которой Деметра прислала ее сюда. Необходимо, чтобы умершие видели ее, потому что ее присутствие может принести им успокоение. Правда, Лина ничего не могла поделать с тем, что ей просто хотелось провести как можно больше времени с Гадесом, потому что темнокожий бог заинтересовал ее, что, безусловно, было глупостью... основательной глупостью...

Но в то же время неоспоримой правдой.

Лина понимала это. И пока Эвридика успокаивала ее растрепанные нервы, Лина хотя бы призналась себе в этом. Гадес зачаровал ее, как и все в Подземном мире. Ее влекло к богу, но, возможно, лишь потому, что она очутилась в совершенно незнакомом месте, и потому, что этот невероятный мир был таким новым и необычным. Как же ей не удивляться завораживающим чудесам, что окружали ее? И вся эта магия естественным образом включала в себя бога, отвечающего за нее. Так что нет ничегошеньки удивительного в том, что Лине хочется узнать о Гадесе как можно больше.

По крайней мере, так она себе говорила.

— Персефона, да ты уже почти спишь! — сказала Эвридика. Она взяла свою богиню за руку и потянула к кровати с балдахином. — Ложись-ка. Я тебе спою. Ту песенку, которую обычно пела мне мама.