- Немчура поганая, так ты с ними! - лапая себя за пояс в поисках сломанной сабли, взвизгнул Шабельский.

- Поручик, молчать! Под трибунал пойдете! - спешившийся отец встал между Шабельским и подоспевшим Свенельдом Карловичем. И отрывисто скомандовал уланам. - Связать! Погрузить на паро-телегу! Не бить! Командуйте своими людьми, поручик, а с вами мы потом разберемся.

- Еще посмотрим, кто с кем... - угрюмо бросил Шабельский и похромал к своим уланам. - Все слышали? Коня моего найдите ... А этих - в кузов!

Пахомова с лежащим без сознания каббалистом потащили к пригнанной Штольцем паро-телеге. Митя был уверен, что по дороге им втихаря еще насовали кулаками, но вмешаться не мог - кровь из носа продолжала течь, и оставалось только надеяться, что никто не спросит - почему.

- Видал? Жид-то не только чудами глиняными правит, так еще и мертвяков поднял! - пропыхтел волокущий каббалиста за ноги улан.

- Дык это ж, вроде, Моранина сила? - отозвался его напарник - тот самый молодой улан, что выстрелил в Митю.

- Где ты тута Моранычей видел? - откликнулся первый. - Да и не всё одно: что те, что эти - бесовская сила! - раскачав, они ровно тюк закинули каббалиста в кузов.

- Ты и ты - остаетесь караулить! - скомандовал уже сидящий верхом Шабельский.

Еще недавно роскошный, его гнедой конь выглядел откровенно жалко - с сапом дышал, поводя вздувающимися боками, и то и дело норовил свесить голову между ног. - Чтоб никто те бомбы в ящике не тронул. Не ворчать! Я б германца оставил, все едино от него никакого толку, так наш господин главный полицейский не велит, - голос Шабельского наполнился язвительностью.

- Ваши уланы паро-телегу поведут? Скажут ей «но, пошла»? - озлился Митя. Что этот поручик себе позволяет? Свенельд Карлович - отцовский хирдман, и обязан драться на его стороне, а не торчать в степи до утра!

- А вы, Дмитрий, извольте помолчать! Отсиделись за нашими спинами в драке, вот и дальше ... сидите тихо! - фыркнул Шабельский.

Оба улана изумленно покосились сперва на своего поручика, потом на Митю. Молодой даже виновато потупился.

Пахомова тоже затолкали в кузов, двигатель пыхнул, пуская свистящие белые струйки, и паро-телега сдвинулась с места. Митя догнал и поехал рядом, с другой стороны от телеги держался отец. Уланы во главе с Шабельским ехали следом, Митя затылком чуял устремленные на паро-телегу недобрые взгляды.

- Конец нам, совсем конец! - сквозь стрекот паро-телеги иногда пробивался монотонный, полный смертного ужаса шепот очнувшегося каббалиста.

Глава 15. Маца из полицмейстера

- Повесить! Обоих! - кулак губернатора Дурново Ивана Николаевича с грохотом обрушился на стол. Дубовая, толщиной в руку столешница крякнула, хрустнула, и разошлась широченной трещиной, оплавленной по краям.

- Сильны, ваше превосходительство! - прогудел Потапенко и даже приподнялся, одобрительно разглядывая слегка дымящуюся трещину. Стул, шире и вдвое крепче обычного, специально припасенный в губернаторском кабинете для казацкого старшины, сдавленно скрипнул под весом его облаченной в казачий мундир громадной фигуры.

- Что? - рыкнул губернатор и только тогда посмотрел на дело рук своих. Точнее, одного кулака. Пару мгновений он рассматривал трещину, даже погладил кончиками пальцев края, и наконец шумно выдохнул, явственно успокаиваясь. Наконец, провел по ней ладонью уже с явным удовольствием, и пророкотал. - Простите, господа, Силу не рассчитал, - в голосе массивного и немолодого Кровного Внука Велеса-Змея прозвучало самое настоящее кокетство - как у барышни, сумевшей невзначай показать желанному кавалеру безупречную лодыжку в прелестной туфельке.

- Ну, так Кровь же Молодая, вот и играет! - протянул глава железнодорожных жандармов Мелков и льстиво захихикал.

- Ты уж скажешь, Феофан Феофанович! - почти зарделся губернатор. Под бородой и не разглядишь, может, даже и впрямь залился смущенным румянцем.

«Молодая Кровь за полтысячи лет достаточно состарилась, чтобы бережно хранить и лелеять все доказательства своей молодости. Не удивлюсь, если губернатор прикажет не убирать испорченный стол, и даже велит развернуть его трещиной к посетителям, чтоб все видели», - подумал Митя. Его вместе с Шабельским отец привел на совещание к губернатору, как свидетелей ночной баталии. Теперь они тихо сидели в углу на банкетке: Шабельский был явно взволнован и преисполнен важности, сам Митя - задумчив. В гостиных Петербурга он провожал мечтательным взглядом важных сановников, зная, что для вхожих в высокие начальственные кабинеты, и двери светских гостиных распахиваются с охотой. И вот он в одном таком - пусть еще не в царском, но в губернаторском дворце, и ... Ничего не испытывает, кроме желания поспать, да еще избавиться от плавающих в его сознании ошметков чужой памяти. Подхваченные от мертвецов воспоминания были откровенно мерзкими, причем он и сам не понимал, кто вызывал у него большую гадливость - налетчики или полицмейстер. Налетчики - грязное простонародье, такими они родились и так прожили, а полицмейстер - дворянин, продающий свою честь по-дешевке! Какой дурной тон. Хуже лебезящего Мелкова!

- Сокрушительный гнев Велесовой Крови, правый гнев! - не обращая внимания на то, что даже губернатор уже косится неодобрительно, а остальные откровенно морщатся, продолжал заливаться соловьем Мелков. — Это ж надо, до чего дошли иноверцы в зверствах своих над православными! Убить нашего Ждана Геннадьевича, этого честнейшего, светлой души человека! И трех городовых с ним - государевых людей!

- И четырех преступников, которых эти самые государевы люди должны были охранять, - меланхолично добавил отец, и Мелков замер с открытым ртом.

- Что вы хотите этим сказать, Аркадий Валерьянович? - губернатор откинулся на спинку массивного кресла и переплел пальцы на обширном чреве. Расчесанная ласточкиными хвостами борода его воинственно подрагивала.

- Что тут скажешь, ваше превосходительство, - отец тяжко вздохнул, - вчера вечером, когда я покидал свой кабинет, в полицейском участке на Тюремной площади находились четверо арестантов. Двое налетчиков, напавших прошлой ночью на Моисея Карпаса...

- Еще и этот! Да тут целый еврейский заговор виден! - по-бабьи всплеснул руками Мелков.

На него посмотрели - все. Отец так наиболее выразительно.

- Нет? Не виден? - неуверенно переспросил Мелков. - Молчу ...

- Напавших на Моисея Карпаса и представителя Путиловских заводов господина Гунькина, - продолжил отец. - А также двое господ, высланных в губернию под надзор полиции - Иван Акимов, сын священника, и Петр Мельников, из крестьян, арестованные полицмейстером на гимназической вечеринке.

- Этих-то почему из участка в тюрьму не