было преодолеть страх за будущее, копить ценности, нравилось это мужу или нет. Вот чего ей не удалось, так это уговорить его купить машину... Неожиданно никогда не жаловавшийся на усталость или боль Петер свалился в сердечном приступе. Пару лет он получал пенсию. Потом случился второй инфаркт. И Карина поняла: мужа надо спасать, иначе с накопленным добром придется исподволь расстаться. Еще больше страшило одиночество: вряд ли удастся в ее возрасте заполучить нового мужа.

Чтобы спасти Петера, она стала добиваться консультации у профессора Вардауниса. Не сумев прорваться к нему в клинике, Карина поехала на дом и обильными слезами так разжалобила его жену Мальвину, что профессору было приказано немедленно садиться в машину и ехать осмотреть больного.

«Жигуленок» был только что куплен, блестел и сверкал как игрушка, и расплывшаяся, увядшая Мальвина, совсем не заботившаяся о своей внешности, даже за руль севшая в стоптанных туфлях, совершенно не годилась на роль хозяйки такой прекрасной вещи.

Петер умер. Профессор, известный как человек гуманный и деликатный, чувствовал себя в чем-то виноватым и ходил подавленный.

— Вы могли бы его спасти... — сказала Карина, хотя она-то знала, что у Петера, со всеми его ранениями, не было иного шанса выжить, как только чудо, а чудеса и в медицине происходят не часто.

Но Карина, заметив, что в ее присутствии профессор выглядит словно наказанный мальчишка, сделала все, чтобы углубить его сознание вины. А еще она постаралась всеми возможными способами добиться, чтобы профессорская чета постоянно испытывала к ней благодарность и даже некоторую от нее зависимость.

Как полководец у карты, Карина до мелочей продумывала каждый последующий ход. Одной из первых операций был обмен квартиры. Ей повезло: менялись соседи профессора. Карина немедленно этим воспользовалась, получив к тому же в качестве компенсации кое какие деньги, а главное — поселившись прямо напротив Вардаунисов. Отныне, совершая рейды по магазинам, она стала предлагать то-се и Мальвине — дефицитные продукты, обувь, белье. Она всячески сострадала супруге профессора, бедняжке, на которой лежало все: кухня и пишущая машинка, телефон и автомобиль, а излишний вес приносил страдания чисто физические: одышка, нездоровье, вечная усталость. Что с того, что купленные ткани Мальвине не шли, их горизонтальные полосы делали ее еще более широкой и коренастой. Не может же Карина сделать толстуху привлекательной женщиной, такой как она сама!

Затем Карина завоевала кухню, правду говоря — просочилась туда, прокралась «троянским конем».

Меню у нее было тщательно продумано, и она чувствовала себя победительницей, когда профессор, с аппетитом съев приготовленное ею блюдо, хвалил и еду, и повариху.

— Но это лакомство, вероятно, секрет фирмы? — уписывая жаркое, интересовался ублаготворенный профессор.

— Да, я сама это придумала. Покойному очень нравилось... — и по щеке Карины сползала большая слеза. — Только к нему нужен глоточек коньяку, тогда вкус делается еще лучше. Если вы не возражаете, профессор, я вчера разбирала стол мужа и случайно обнаружила непочатую бутылку «Камю»...

Находясь в прекрасном расположении духа, можно ли противиться искушению? Карина налила супругам по большой рюмке, а себе — наперсточек.

— Нет, нет, — не поддалась она на уговоры. — Пригублю только ради компании, а вообще я совсем не пью, — и она смущенно потупилась.

Стыдливость, девическое смущение — тоже не последние средства воздействия. Когда к Вардаунисам приглашали гостей, Карина занималась стряпней на кухне, и ее приходилось долго уговаривать, прежде чем она присаживалась к столу. Садилась она всегда рядом с Мальвиной, и тогда даже совершенный тупица мог невооруженным глазом увидеть, насколько Карина превосходит профессоршу.

Принятие пищи превратилось в доме Вардаунисов в своего рода маленькие празднества; профессор не скрывал, что ему по вкусу и красиво накрытый стол, и разнообразие блюд.

— Теперь я за столом отдыхаю, — с улыбкой признавался он.

Улыбалась и Мальвина: ей было хорошо, раз хорошо было мужу.

«Чудесно! — торжествовала Карина. — Только терпение, главное — не торопиться. Семь раз отмерить — и лишь тогда отрезать!»

От какого-либо вознаграждения за свои услуги она, разумеется, отказывалась, заставляя супругов испытывать еще более глубокую благодарность. Мальвина подносила ей дорогие, но безвкусные подарки. И вот однажды сам профессор, сам Язеп Вардаунис привез ей из заграничной командировки настоящее замшевое пальто.

— На твою фигуру, Мальвина, не было, — оправдывался он, но жена и не думала обижаться. Напротив: наконец-то они хоть как-то отблагодарили Карину! А Карине представился случай нежно поцеловать профессора — так, чтобы он почувствовал, как гладка и нежна ее щека, как пахнут волосы, как тепла шея.

И когда она, чуть-чуть играя в благодарную девчушку, прижалась к чужому мужу, Мальвине вдруг показалось, что крохотная рыбка прилипла к киту: их так и зовут — «прилипалами», об этом Мальвина читала в журнале «Вокруг света». Но это ее не беспокоило. Язеп, известный ей со школьной скамьи, никогда не позволял себе ничего такого, а теперь, в шестьдесят лет, не позволит и подавно.

Немало труда пришлось затратить Карине, чтобы одолеть курсы шоферов: знания никак не укладывались в ее маленькой головке. Но она очень старалась, так как умение не только хорошо водить автомобиль, но и сделать при случае несложный ремонт занимали видное место во взлелеянном ею великом плане на будущее.

— Мальвина водит слишком неуверенно, — как-то намекнула она профессору. — От этого недалеко до аварии.

— Меня ее езда устраивает, — спокойно ответил профессор.

«Ты еще увидишь, что значит настоящая женщина за рулем, — подумала Карина. — И поймешь разницу! Только ездить мы будем на новой «Волге», она тебе полагается по рангу!»

Этих людей, профессора и Мальвину, она не понимала. Он отказывался от подношений, что предлагали благодарные больные, она собственноручно делала даже самую грязную домашнюю работу. А как спешили они друг к другу — как два вырвавшихся из класса школьника, находящиеся во власти первой романтической любви! Такой любви Карина не признавала, да и не понимала тоже. Опасаясь насторожить, а главное — напугать профессора, она однажды все же не удержалась:

— Что привлекает вас в Мальвине? Она же...

— Вы хотите сказать — неказиста? Напомню вам слова Чехова: «Каждый из нас любит самую прекрасную женщину на свете!»

Чехов Карину не интересовал. Она хотела разобраться в психологии профессора Вардауниса и найти его ахиллесову пяту.

И тут