Тем не менее они довольно эффективно скрывали свою связь. Покупая в поселке продукты, я не слышал никаких сплетен о своей сестре. В универсаме, на почте и в аптеке тоже ничего не говорили о ней и Энтайле. Некоторые люди интересовались у меня здоровьем Чарли, и все. То есть Фэй вела себя очень осмотрительно. Даже Гвен не знала ничего определенного. Ей было известно только о нескольких визитах Ната в наш дом. Не сомневаюсь, что он Наплел ей с три короба будто я и девочки тоже присутствовали при этих встречах. Они с Фэй придумали повод для подобных свиданий: моя сестра имела все тома «Британники» и большой словарь Вэбстера. Нат всегда мог сказать, что ему потребовалась справочная литература для занятий. У Фэй тоже был повод пресловутая помощь в ведении счетов. А каждый в Марин-Каунти знал, что она звонит всем знакомым и просит их о различных услугах Фэй использовала труд любого встреченного, поэтому приезды Натана в наш дом не вызывали у соседей особых комментариев. Его считали очередным мягкосердечным простаком, попавшимся на уговоры моей сестры и выполнявшим за нее какую-то работу, пока она сидела в кресле в патио, курила и читала «Нью-Йоркер».

Каким бы странным ни казался этот факт, но, несмотря на активные спортивные занятия, скалолазание, огородничество и игры в бадминтон, Фэй всегда была лентяйкой. Если бы она могла, то спала бы до полудня. Ее концепция труда ограничивалась лепкой глиняных горшков и выпечкой хлеба на занятиях в «Синичке» два вечера в неделю по четыре часа. В доме имелось шесть-семь статуй, сделанных ее руками. Мне они совершенно не нравились. Собирая приемники в школьные годы, я проводил за работой по десять часов кряду. Но Фэй никогда не тратила больше часа на какое-либо занятие, и, когда ей становилось скучно, она бросала дело или бралась за что-нибудь новое. Например, она не любила гладить одежду. Для нее это было слишком однообразное занятие. Она попыталась привлечь к работе с утюгом меня, но я оказался нерасторопным. Поэтому наше белье по-прежнему гладили в прачечной Сан Рафаэля. Свои представления о творческом труде она почерпнула в юности, в тридцатые годы, на курсах детских воспитателей. С тех пор она никогда не хотела работать так, как это делали другие люди.

Я не жаловался выполняя ее просьбы и поручения. Все поступали так: и Чарли, и Натан. Не представляю, что чувствовал при этом Энтайл. Возможно, на пике эмоций он вообще не понимал, что Фэй использовала его, как и всех остальных. Она эксплуатировала даже своих детей. Да-да! Она убеждала их, что приготовление завтраков по субботам и воскресеньям является их работой. Фактически, пока я не переехал к ним в дом, Фэй отказывалась готовить детям завтраки по выходным, какими бы голодными они ли были. Обычно девочки довольствовались какао и сандвичами с ягодным желе и уходили к себе смотреть телевизор. Я положил конец такому безобразию и начал готовить для них завтраки еще вкуснее и лучше, чем по будним дням. Мне казалось, что по выходным они должны получать особые лакомства, поэтому я готовил для них оладьи и бекон, иногда вафли с кремом, с орешками и черникой то самое, что считал действительно воскресными завтраками. Чарли, пока был здоров, оценивал эти перемены положительно. Однако Фэй жаловалась, что из-за обилия еды она набирает вес. Она сердилась, когда, подойдя к столу, находила там вместо виноградного сока, тостов, кофе и яблочного пюре нечто, приготовленное мной, например бекон и яйца или мясной салат, рогалики и кашу. Это вызывало ее гнев, потому что ей хотелось съесть все. И, поскольку моя сестра не могла отказывать себе, она ела все, что я готовил, вздыхала и ела, капризно оттопырив нижнюю губу.

Однажды я, как обычно, встал раньше всех около семи часов утра и направился на кухню, чтобы отдернуть шторы, поставить воду для кофе и приступить к приготовлению завтрака. Внезапно меня насторожила запертая дверь, ведущая в студию Чарли. Едва я взглянул на нее, как тут же понял, что она заперта изнутри (если ее Не запирали на внутренний замок, она всегда оставалась приоткрытой). Кто-то там был. Я предположил, что в студии ночевал Энтайл. И точно! Около семи тридцати, когда квочки уже встали, а Фэй причесывала волосы, в столовую вошел Натан.

— Здравствуйте, сказал он нам.

Девочки с интересом посмотрели на него, и Элси спросила:

— Откуда вы появились? Вы спали у нас этой ночью? Нет, я только что приехал, ответил Энтайл. Вы просто не слышали, как хлопнула входная дверь.

Он сел за стол и спросил:

— Можно, я тоже позавтракаю с вами?

— Конечно, ответила Фэй, не выказывая никакого удивления.

А зачем ей было удивляться? Она даже не захотела притворяться и спрашивать, почему он приехал так рано. К нам никто не заявлялся в гости в семь тридцать утра. Я поставил перед ним еще одну тарелку и кружку. Он поел вместе с нами, выпил виноградного сока, съел кашу, тосты, бекон и яйца. У него был хороший аппетит, и он действительно радовался пище, которую ел, пище, о которой скучал Чарли Хьюм.

Убрав стол и вымыв тарелки, я ушел в свою комнату, сел на кровать и сделал запись в блокноте о том, что Энтайл провел у нас ночь. Позже, после того как Натан уехал и я начал подметать плиты патио, Фэй спросила меня:

— Мне кажется, тебе не понравилось подавать для него завтрак?

— Да.

С плохо скрытой тревогой сестра обошла вокруг меня, пока я продолжал работать, а затем разразилась речью в своей излюбленной манере:

— Ты без сомнения понял, что он провел ночь в студии. Нат приехал поработать с конспектами, потому что дома он не может сосредоточиться. Парень учился допоздна и очень устал, поэтому я предложила ему переночевать в студии. Здесь нет ничего зазорного, но лучше не рассказывай Чарли об этом, когда поедешь навещать его. Он только зря расстроится.

Я молча кивнул.

— Не расскажешь? спросила она.

— Это не мое дело. Не мой дом и не мои проблемы.

— Действительно, согласилась Фэй. Но ты же такой осел, что ничего не утаишь.

Я молча снес оскорбление и, подметая патио, начал обдумывать более красочный стиль изложения тех фактов, которые хотел представить Чарли Хьюму. Мне требовалась драматизация событий нечто такое, что показывают по телевизору в рекламе аспирина. Метод описания, который точно и объемно передал бы ему ситуацию в доме.

В уме Ната Энтайла зародилось гнетущее подозрение. Несмотря на все усилия, он не мог избавиться от него. Ему казалось, что Фэй связалась с ним не по любви, а по весьма прагматической причине: ее муж умирал, и она хотела заменить его другим мужчиной.

А что в этом плохого, убеждал он себя. Разве неестественно для женщины и матери двух детей, хозяйки большого дома, с участком земли и живностью, желать того, чтобы какой-то мужчина взвалил на плечи все ее хозяйство?

Но это умышленное действие тревожило Натана. Фэй заметила его, оценила и решила забрать себе, несмотря на то что он был женат и имел свои планы на будущее. Ее не волновало, что он мечтал о степени бакалавра и хотел создать счастливую семью. Она видела в нем лишь возможную опору своего благополучия. Однако Нат не мог найти подходящих доказательств. Его подозрения не подкреплялись фактами. Фэй выглядела искренней и влюбленной в него как бы даже против собственной воли. И еще, встречаясь с ним, она шла на ужасный риск. На кону стояли ее честь, социальный статус, дом, с участком и животными, и в конечном счете жизнь.