Возможно, в какой-то степени такая перемена мировоззрения – к лучшему. Зацикленность человека на чем-либо, будь то карьера или семья, творчество или наркотики всегда опасна. Ведь тогда получается, что если отнять любимую игрушку, то и тебя самого тоже нет.

Я злилась на себя прежнюю: тяжело было думать, как часто предпочитала работу общению с близкими. Сейчас вот он, Журнал: кушай – не хочу. Только аппетит пропал и в этом смысле тоже…

Конечно, ипотека и автокредит оставались на повестке дня, да и за мамино пребывание в клинике следовало регулярно платить. Но это проблемы насущные, финансовые. Когда чувствуешь угрозу жизни, они перестают казаться такими уж важными. Продам родительский дом – избавлюсь от долгов, думала я. Главная задача – вернуться к нормальной жизни.

Я собиралась позвонить шефу, но он, будто подслушав мои мысли, сам явился в редакцию, хотя делал это нечасто. Ася с Сашей знали, что я собираюсь отпроситься до конца недели. Или дольше, если понадобится. Не отговаривали, о причинах не расспрашивали – спасибо и на том.

Теперь Ася покусывала губы, Саша хмурил брови и резче обычного говорил с корректором, внося правки на сверстанную журнальную полосу. Они то и дело озабоченно переглядывались друг с другом, искоса поглядывали на меня. Я ловила на себе их взволнованные взгляды: ребята переживали гораздо сильнее меня. Конечно, мы ведь не только друзья, но, прежде всего, коллеги: отлично сработались, и если я уйду, неизвестно, кто придет мне на смену.

Только волнения оказались напрасными. Радости учредитель не выказал, но увольняться мне не пришлось. Помогло то, что у шефа было отличное настроение: наконец-то подписана важная сделка, которая грозила сорваться. Он долго распространялся на эту тему, а когда закончил, я не стала ходить вокруг да около и напрямик высказала свою просьбу, прибавив, что если он меня не отпустит, то напишу заявление об уходе.

Учредитель скривился, словно съел что-то кислое, замахал руками и подписал неделю в счет отпуска.

– Когда у нас сдача номера? Вы успеете вернуться до этого времени? – только и спросил он.

– Видишь, не надо никуда уходить! – с облегчением говорил чуть позже Саша, когда мы все вышли на перекур. Как обычно, эти двое дымили, а я стояла рядом и зарабатывала проблемы с легкими.

– Вот именно! – подхватила Ася.

Я улыбнулась, хотя и не разделяла их радости. Мне было все равно.

Никто из нас в тот момент не предполагал, что нам больше не суждено работать вместе.

На следующее утро, в среду, я ехала в Кири. Понятия не имела, есть ли смысл в этой поездке, но на душе было легче. В ночь перед отъездом я впервые за долгое время нормально выспалась. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, и я была рада тому, что действовала, предпринимала что-то. Хотя, конечно, мне хватало ума понять, что вряд ли я сразу же разгадаю загадку, стоит только явиться в Кири.

Навигатор показывал, что ехать предстояло почти триста километров. По правде говоря, ездить на такие дальние расстояния я еще не отваживалась, да и на трассе было страшно заглохнуть. Но выбора, похоже, не оставалось. Прямого автобуса из Казани до этой деревни не было: он доезжал только до Киреевского монастыря, а дальше еще около десяти километров. Ходит ли там транспорт или нужно ловить попутку, мне было неизвестно, поэтому я решила сесть за руль.

С вечера собрала сумку. Вряд ли я сумею выяснить все, что мне нужно, за полдня. Придется остаться на ночь и с утра продолжить поиски. Ночевать буду, скорее всего, в гостинице при Киреевском монастыре.

В Интернете нашлось немало информации об этом месте. Монастырь, построенный еще в семнадцатом веке, был одним из немногих архитектурных памятников, которые имелись в этом районе. В основном памятники там природные – заповедные озера да леса. После революции часть монастыря была разрушена, монахи, видимо, разбежались кто куда, и больше десяти лет здание пустовало, постепенно приходя в упадок.

В конце двадцатых годов в здании бывшего монастыря разместилась колония для несовершеннолетних преступников. Позже, в пятидесятых, – санаторий для больных туберкулезом.

В конце восьмидесятых санаторий был закрыт, и здание снова оказалось никому не нужным, пока в начале нулевых монастырь не взял под свою опеку богатый человек – известный меценат, государственный и общественный деятель. Я знаю его фамилию – и всем остальным она тоже хорошо известна, но я не стану ее называть. Пусть будет просто – Политик.

Политик дал монастырю вторую жизнь. Здание отреставрировали по старым фотографиям и рисункам. Восстановили стены, выстроили заново церковь, которая была разрушена более ста лет назад. Территорию облагородили: разбили цветники, высадили декоративные деревья и кустарники, проложили дорожки. Очистили родник, и теперь желающие могли набрать чистой воды. Ее даже по бутылкам разливали, она называлась «Киреевский ключ».

Монастырь снова функционировал. Мало того, теперь при обители жили сироты: для мальчиков-подростков были построены современные комфортабельные корпуса. На территории имелось собственное приусадебное хозяйство и мастерские, и монахи приучали воспитанников к труду. Учились ребята в школе, которая располагалась в Кирях – туда их возил специально купленный меценатом автобус.

На территории находилось немало магазинчиков и лавочек, где продавалась различная церковная утварь, глиняные и деревянные изделия, сделанные монахами и воспитанниками, и даже экологически чистые овощи и фрукты из монастырского сада.

Издания на все лады расхваливали благие начинания Политика: и памятник архитектуры отреставрировал, и брошенным детям помогает. Пока другие футбольные команды покупают да торговые центры строят, этот добрые дела творит. Киреевский монастырь был открыт для посетителей и экскурсий, имелась и гостиница для желающих побыть в обители подольше. Именно там я и намеревалась остановиться, если поиски затянутся.

Ехала не спеша, чем, должно быть, нервировала более опытных водителей, вынужденных обгонять мою малолитражку. Но меня не волновали истеричные нетерпеливые гудки и брошенные в мою сторону недовольные взгляды.

По моим расчетам, я должна была оказаться на месте к полудню или немного раньше. О том, что буду делать, прибыв в Кири, старалась пока не думать, сосредоточив все внимание на дороге.

Около десяти утра позвонила Ася: задать пару вопросов относительно текущих дел. Я мысленно усмехнулась, потому что она вполне могла справиться с этими мелкими проблемами самостоятельно. Так и вижу: Ася звонит мне, а Саша стоит рядом. Видимо, решили еще раз аккуратненько выспросить, куда меня понесло. Я так и не сказала им, зачем вдруг сорвалась, в какие края отправилась, и ребята переживали, как бы я не вляпалась во что-то плохое.

То, что друзья беспокоятся обо мне, радовало и грело душу. Здорово, когда есть на свете люди, которым не безразлично, как ты спал прошлой ночью и куда направил стопы. Но раскрывать свои секреты я не собиралась. Выдержала Асину атаку, так ничего и не объяснив.