Что ж... Шрейб понимал, что рано или поздно Иван повзрослеет, но, учитывая ситуацию, он игнорировал его поведение, не позволяя себе глупых обид.

Гюнтер чувствовал, что Ивану по-прежнему грозит опасность, и терпеливо ждал, пока Олмер, в силу своей неуравновешенности, допустит хотя бы малейшую оплошность.

Множество мыслей не давали покоя, постоянный анализ ситуации держал его в напряжении, Шрейб довел себя до состояния сжатой, готовой к молниеносному действию пружины, не замечая, как на фоне проблем растет внутренняя потребность понять – кем же он на самом деле стал за одиннадцать лет тотального самоконтроля?

До встречи с Ольгой в мире Гюнтера не было любви, лишь привязанности.

Хотел ли он что-то изменить?

Да, несомненно.

Шрейб всегда хотел настоящего возвращения чувств, но ни с кем и никогда не делился своими чаяниями, зная, что встретит непонимание и недоумение.

И вот его мечта сбылась.

Появление Ольги, а затем ее загадочное исчезновение внезапно пробудили дремавшие до поры чувства, а последовавшие на следующий день трагические события лишь усилили взрывообразное возрождение эмоциональной составляющей его личности.

Он устоял перед внезапным кризисом, не поддался первым порывам эмоций, способным толкнуть на быстрые, но необдуманные решения.

Что я выиграл, вернув самоконтроль? – мрачно размышлял он, следуя намеченным маршрутом. – Я мог бы бросить все и разыскать Ольгу, но тогда мне пришлось бы лгать либо сразу признаться, что не являюсь человеком.

Замкнутый круг.

Лгать он не мог. А полюбить киборга не смогла бы она.

Вяло шелестели кусты.

Легкий ветерок, циркулирующий под куполом суспензорной защиты, лениво шевелил листья растений. Звонкая тишина рассыпа́лась на шорохи, чуткие сенсоры улавливали самые тихие, почти невнятные проявления окружающего мира, и потому женский вскрик, сопровождаемый грохотом падения мебели, хлопком двери и быстрыми шагами, заставил Гюнтера действовать немедленно и стремительно.

Он ринулся через кусты и выскочил на параллельную аллею, где в свете полной луны торопливо шла, прикрывая ладонью лицо, молодая женщина.

– Мисс, вам требуется помощь?

Она лишь мельком взглянула на Гюнтера и вдруг грубо ответила:

– Отвали.

В этот миг он узнал ее.

– Ольга?!

Трудно передать словами испытанный Гюнтером шок. Сознание на миг помутилось, он остановился, неотрывно глядя на нее, постепенно, по мере включения давших сбой сканеров, понимая, что перед ним киборг еще более продвинутой, совершенной модели, чем он сам, словно те радикальные изменения, которые были произведены на планете Дарвин и максимально приблизили облик Гюнтера к облику человека, являлись лишь «пробой пера», промежуточным звеном между смелой идеей и ее окончательным воплощением.

Она остановилась, нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить, затем отрицательно покачала головой.

– Извини, но ты ошибся. Меня никогда не называли именем Ольга. Хотя... – Она вновь попыталась что-то вспомнить, но тщетно, затем, будто очнувшись, резко повернулась, намереваясь уйти.

– Подожди! Что у тебя со щекой? Дай взгляну!

Гюнтеру потребовалось поистине нечеловеческое усилие, чтобы совладать с собой и произнести несколько коротких фраз намеренно-требовательным тоном, но его голос не дрогнул, а она вдруг машинально отреагировала на приказные интонации и остановилась, послушно отняв ладонь от раны.

Тысячи мыслей раздирали рассудок Гюнтера, шок от внезапной встречи в любой момент мог вырваться неосторожным словом, способным мгновенно разрушить все. Она попросту развернется и уйдет...

Нет, я не могу ошибаться – она киборг, лихорадочно думал Шрейб.

Тогда, на Грюнверке, он не сканировал Ольгу, подобное действие даже не приходило ему в голову, да и сейчас, находясь рядом, задействовав весь потенциал систем обнаружения, он лишь смутно распознавал в ее сигнатуре элементы энергосистем, не присущих человеку.

Мысли кружили в стремительном водовороте, его системы – и нервная, и кибернетическая – находились сейчас где-то на пределе возможностей; еще в ту далекую, незабываемую ночь, глядя в глаза Ольги, он со внезапной тоской подумал, что ее образ, такой хрупкий, почти нереальный в свете суспензорной защиты, сконцентрировал в себе всё, всё, что он мог бы полюбить...

Потому и наступил тот чудовищный моральный срыв, когда Шрейб, не помня себя, резал лазером лед, вытапливая очертания призрачных образов, вырвавшихся из узилища травматической памяти...

Тогда он не сумел справиться с собой, да и не было у него никаких шансов, но что же делать, что говорить сейчас?..

– Как тебя зовут? – спросил он, лишь бы порвать тягостную тишину. – Если ты не Ольга, то кто?

– Ника, – коротко отрекомендовалась она, выжидательно глядя на Гюнтера.

Техническая память тут же выдала справку: аббревиатура «НИК» складывалась из начальных букв названия корпорации «Нейл Индастри Компани», «А» – означало класс машины, в данном случае самый высокий, или «достоверный», как любили повторять в рекламе.

Хорошо... Пусть будет – Ника. Лишь бы не ушла, не растаяла в воздухе, не исчезла, как призрак, порожденный загнанным вглубь страстным желанием снова увидеть Ольгу.

– Кто тебя поранил? – спросил он, осматривая края неровного пореза, из которого сочилась жидкость, внешне похожая на кровь.

– Я не вправе отвечать на такие вопросы, – отчеканила она.

– А человек волен сделать с машиной, что угодно, и не понесет за это даже порицания? – с трудом сдерживая себя, на выдохе произнес Гюнтер.

– Правозащитник? – Ника некрасиво усмехнулась.

– Такой же киборг, как ты, – ответил он, осторожно накладывая скобки, стягивая ими края раны.

– Убери руки! – Она, по-видимому, задействовала сканеры, убеждаясь в том, что Гюнтер не лжет, и тут же отшатнулась.

Он перехватил ее за запястье.

– Постой. Тебе все равно некуда бежать. Расскажи, что случилось. – Шрейб сдался, он действовал сейчас под напором чувств, не в силах позволить ей уйти и снова исчезнуть.

Ника взглянула на него, сокрушенно покачав головой.

– Тебе это надо? Ты здесь случайный посетитель, так занимайся, чем положено: охраняй своего хозяина и не лезь, куда не просят. Нарвешься на проблемы, только и всего. – Она попыталась вырваться, но тщетно.

– Ты ошибаешься, Ника. У меня нет хозяина, – ответил Шрейб. – Я свободен. Ты должна меня вспомнить. Мы случайно встретились с тобой на планете Грюнверк. Ты была гостьей Романа Карловича Столетова. Вспомни – ночь, локальная климатическая зона посреди парка, Диахр, вырезанные изо льда фигуры; я же знаю – ты видела их!..