И Такехико отдал самый простой и понятный приказ: убивать всех. Всех, кого можно. Кого еще можно успеть убить. Он подал пример. Отдав слуге суму с колдовским кристаллом, Такехико выступил вперед.

Первый противник! Синоби, как всегда, попытался избежать честного боя. Отскочил в сторону, потянулся к поясу. Быстро-быстро замелькала от бедра кисть правой руки.

Раз, другой…

Вскрикнули, хватаясь за лица, двое асигару, следовавших по обе стороны от Такехико.

Третий, четвертый…

Сам Такехико успел уклониться от коварного оружия воинов-теней.

И снова, и снова, и снова…

И еще, еще…

Два последних сякена из девяти все-таки едва не попали ему в горло. Но от первого защитил широкий наплечник, вовремя подставленный под стальную звездочку с заточенными лучами: такие метательные пластины могут быть опасны, но они не способны пробить доспех. Вторую «звезду смерти» Такехико сумел отбить гатаной. Противник вскинул руку к мечу, торчавшему из-за правого плеча, но Такехико ударил быстрее.

Еще одна фигура в черных одеждах возникла на его пути. Широкий, размашистый бросок… Цепь с грузиками на концах завертелась в воздухе. Такехико присел, пригнул голову и опустил гатану, не позволив вражеской кусари захлестнуть ни себя, ни свое оружие. Потом — рывок вперед. Взблеск стали, отразившей пламя костров. Еще одним синоби стало меньше.

Но с двух сторон уже атакуют идзины. Двое. Белые одежды, красные пояса… Длинный кинжал и кривая гатана. Того, что с кинжалом, Такехико срубил первым ударом. Развернулся. Едва-едва успел отклонить своей гатаной изогнутый вражеский меч: кривое лезвие скользнуло по наплечнику. Такехико нанес ответный удар. На плече противника защиты не оказалось. Заточенная сталь перерубила белую фигуру наискось.

Однорукий ямабуси, чья магия по сию пору была обращена против идзинов, направил ладонь на Такехико.

Он уклонился. Как оказалось, напрасно: целили вовсе не в него. Сгусток колдовской энергии пронесся мимо, полыхнул призрачно-синим светом где-то за плечом.

Такехико обернулся. Увидел то немногое, что осталось от слуги, несшего магический кристалл. Увидел сам кристалл, откатившийся далеко в сторону. Очень далеко.

К граненому яйцу бросились черные синоби и идзины в белых одеждах. Туда же Такехико послал часть своих воинов. Возле кристалла завязалась нешуточная схватка.

Взгляд Такехико вырвал еще одну фигуру, устремившуюся к колдовскому артефакту. Пленный самурай! Тот самый буси-чужеземец, которому полагалось сейчас находиться в каменной утробе, построенной монахами для медитативных упражнений и использованной Такехико в качестве темницы.[9]Каким-то образом пленнику удалось избавиться от веревок и выбраться из закрытого лаза-нидзиригути. Ловко орудуя обломком нагинаты как тяжелым мечом, идзинский самурай пробился к кристаллу.

Ямабуси тоже отвлекся на идзина. Ударил. Полыхнула синяя смерть. Боевая магия подняла столб дыма и пыли.

Попал? Нет? Этого Такехико разглядеть уже не смог. Вообще-то «спящий в горах» был сильным колдуном, но одна рука — это все же не две. Одной рукой труднее сражаться и еще труднее творить магию. Для одной руки нужно вдвое больше времени.

Такехико срубил пару синоби, прикрывавших однорукого старика. Прорвался… С яростным боевым кличем атаковал колдуна.

Ямабуси заметил его, поднял ладонь навстречу.

Такехико бросил тело вправо, уклоняясь от нового искрящегося потока. За спиной кто-то вскрикнул. Такехико не обернулся.

Еще один удар.

Еще один синий след, прочерченный в воздухе. Еще один прыжок в сторону.

И — вперед.

Яркий алый взблеск над головой. То ли магическая плеть, то ли колдовской серп обрушился сверху. Ни выяснять, ни увернуться времени не было. Такехико просто принял удар на меч.

Гатана вздрогнула, словно подставленная под водопад, и едва не выпала из рук. Но Такехико удержал оружие. Сталь вспыхнула по лезвию багровым волнистым узором. Убийственная сила чужой магии разлетелась фейерверком огненных брызг.

Противник отшатнулся, почувствовав опасность. Настоящую опасность…

Ямабуси, вероятно, не ожидал, что меч Такехико — гордость и ценнейшая реликвия древнего клана — ковался не простыми мастерами. И что происходило это в те времена, когда люди еще знали суть тайных знаков. И что весь клинок от рукояти до острия покрывали забытые ныне магические символы, многократно увеличивавшие силу оружия. Даже если приходилось драться с колдунами. Особенно — если с ними.

Воодушевленный смятением противника, Такехико шагнул вперед. Поудобнее перехватил рукоять обеими ладонями. Размахнулся, вкладывая в привычный рубяще-режущий удар всю силу. Прекрасно зная, что против такого удара — хорошо отработанного и многократно опробованного в бою — не устоит ничто и никто. Заточенная полоска стали устремилась к маленькой черной шапочке на голове колдуна-калеки.

Ямабуси коротко взмахнул рукой. Словно отталкивая противника… Или, наоборот, обхватывая его за талию.

В воздухе мелькнул ярко-красный коготь, продолживший изгиб ладони.

Сталь и магия ударили одновременно. Клинок рассек свою жертву от темени до паха. Огненный коготь располовинил свою в поясе.

Неуловимо краткий миг, пока опадали части разрубленных одежд и доспехов, две застывшие фигуры стояли друг против друга, как будто созерцая деяния своих рук.

Словно опытный каллиграф окунул кисть в красную краску и провел по телу колдуна самым кончиком: линия получилась тонкой и ровной. Воина же словно охватили в талии широким поясом — черным и дымящимся.

В следующий миг две человеческие фигуры развалились на четыре части. Разрубленная плоть ямабуси взорвалась кровяным фонтаном. Из страшной раны самурая кровь сочилась едва-едва: на месте среза темнела толстая запекшаяся корка.

Примерно в этот момент Зигфрид фон Гебердорф с деревянным ларцом упал в воду.

— …ратников!

Окрик князя вырвал Тимофея из задумчивости и заставил отвести взор от бойницы.

Глаза Угрима блестели. По губам блуждала хищная усмешка.

— Княже?!

— Скликай ратников, говорю!

Зачем — об этом Тимофей спрашивать не стал, хотя нового штурма вроде пока не намечалось. Спросил только:

— Куда?

— В детинец. В подвалы. Брони — надеть, оружие — взять. Коней — не надо.