* * *

Дом, в котором Ольга с подружкой снимали однушку, оказался панельной девятиэтажкой в районе Гражданского проспекта. Лифт не работал. Поднявшись на третий этаж, Мономах растерянно огляделся: ни на одной двери не было номера. Пришлось подняться выше этажом и путем несложных умозаключений вычислить нужную квартиру. Нажимая на звонок, он надеялся, что в это вечернее время кто-то окажется дома. Желательно сама Малинкина.

Однако открыла незнакомая девушка, облаченная в короткий махровый халатик, из-под которого выглядывали тонкие, словно у молодого фламинго, ножки в пушистых тапочках. Она даже не спросила, кто звонит — просто настежь распахнула дверь. Удивительная беспечность!

— Здравствуйте, — пробормотал Мономах. — Э… Оля дома?

— Оля? — переспросила девушка, окидывая незнакомца оценивающим взглядом. — А вы кто?

— Я ищу Ольгу Малинкину. Она здесь?

— А-а, так вы из полиции?

— Почему — из полиции?

— Ну приходили сегодня утром, тоже Олю спрашивали.

— И что вы сказали?

— Правду: я не видела ее пару дней. Но это неудивительно. Сначала дежурила, а потом… ну, может, у приятеля «зависла» на ночь?

— У Мишечкина?

— Какого еще Мишечкина?

— Вадима.

— Вадика, что ли? Может, и у него.

— В общежитии?

— А, ну да, вряд ли… Тогда, значит, у кого-то другого.

— У Оли, что, много приятелей?

— Не больше, чем у других, — фыркнула девушка. — Так вы не из полиции?

Не ответив на ее вопрос, Мономах развернулся и принялся спускаться вниз. Зря потраченное время! Зачем он вообще решил разыскивать медсестру — не царское это дело! Почему не поручил ординатору, в конце концов, Ольга — его девушка… Хотя, похоже, не только его.

Выйдя на воздух, он взглянул в небо. Из-за низко нависающих облаков было темно, несмотря на не слишком поздний час и на то, что в это время года в Питере белые ночи. Мономах ощущал смутное беспокойство, его мучили дурные предчувствия. Ольга — девка молодая, могла и загулять. Верить в то, что она имеет отношение к смерти Гальперина, он не хотел, но и не думать об этом было невозможно. Если следачка из Комитета говорила правду и к адвокату действительно применили эвтаназию, это означало только одно: кто-то из персонала, из его людей, виновен в преступлении!

Достав сигарету, Мономах вертел ее в пальцах, не решаясь закурить: с тех пор, как он делал это в последний раз, удавалось держаться. Но желание становилось почти непереносимым, даже легкие начинали болеть, как будто отзываясь на наркотик, неожиданно оказавшийся так близко.

— Владимир Всеволодович? — услышал он и обернулся. К нему приближалась Алла Гурьевна Суркова! Что, черт подери, она тут делает?

— Какими судьбами? — спросила она, подмечая и растерянный вид зава ТОН, и незажженную сигарету в его пальцах.

— Я… — начал он и запнулся, поняв, что любое объяснение будет выглядеть неубедительно. Он ведь не сказал следователю о пропаже медсестры, а соврал, что не успел ее опросить на предмет злополучной ночи.

— Заходили к Малинкиной? — спросила Суркова. — Она дома?

Он покачал головой.

— Я так и думала. Утром приходили мои коллеги, но тоже ее не застали. Пойдете со мной?

— Я?!

— Или предпочитаете здесь подождать?

Мономах выбросил сигарету в урну и поплелся за следовательшей.

— О, вас уже двое! — изумленно округлила глаза соседка Ольги.

— Вы — Эльмира Ласкина? — задала вопрос Алла и привычным жестом показала удостоверение.

— Так вы все-таки из полиции! — с укоризной посмотрела на Мономаха девушка.

— Из Следственного Комитета, — уточнила Алла. — Мы можем войти? Кстати, не стоит открывать дверь вот так сразу, — добавила она. — Хорошо, мы пришли, а если злоумышленники какие?

— Ой, да кому я нужна! — отмахнулась Эльмира, провожая гостей по темному коридору в комнату.

Алла развернулась к ней лицом.

— Одна молодая девушка из этой квартиры уже пропала. Хотите стать следующей?

— Что значит — пропала? Просто не пришла еще…

— И вас это не удивляет?

— Нет. Я вашему сотруднику, — Эльмира кивнула на стоявшего в молчании Мономаха, — говорила: Олька у какого-нибудь приятеля зависает, она погулять-то не дура! Вы в курсе, что она из…

— Из Калининграда приехала, — кивнула Алла.

— Вот именно, — подтвердила соседка. — Олька надеется остаться в Питере, потому что дома — никаких перспектив, вот и ищет себе партию.

— Партию — в смысле мужа? — поинтересовалась Алла.

— Мужчину. Пусть и женатого, но состоятельного.

Алла бросила быстрый взгляд на Князева. Его лицо оставалось непроницаемым. Интересно, как он, будучи представителем противоположного пола, относится к такой жизненной позиции?

— Олька говорит, что больница в этом плане — золотое дно, — продолжала между тем Эльмира. — Я вот продавцом-консультантом работаю в магазине, ничего особенного, а к ним в отделение порой хороший «материал» поступает. Везет ей! И Вадик за ней ходит, как привязанный, только Ольке он без надобности — так, время прове…

— А Ольга о ком-то конкретном говорила? — перебила Алла. — Ну из «материала»?

— Какой-то адвокат был. Только он старый, кажется. Короче, бесперспективный.

Алла снова посмотрела на зава ТОН. На этот раз она заметила, как дернулся желвак на его лице. Она оглядела комнату. Помещение походило на гостиничный номер: две односпальные кровати у противоположных стенок, две тумбочки и полки — тоже две. Один письменный стол и один платяной шкаф.

— Какая тумбочка ваша? — спросила Алла.

— Вон та, — махнула рукой Эльмира.

— Я посмотрю Олину?

— А у вас есть этот, как его… ордер?

— Он не нужен, если вы разрешаете.

— Как я могу разрешить, ведь это не мое?

Алла подошла вплотную к Эльмире.

— Послушайте, дорогая моя, ваша подруга пропала, — жестко отчеканила она. — Ее нет на работе, и ее парень понятия не имеет, куда она подевалась. Что нужно делать в подобных случаях?

— Что? — пробормотала соседка Малинкиной.

— Заявление писать, вот что!

— К-какое заявление?

— В полицию. Вы хоть родителям Оли позвонили?

— Так я даже номера их не знаю!

Тяжело вздохнув, Алла опустилась на колени и принялась шарить в тумбочке медсестры.

— Владимир Всеволодович, помогите мне, пожалуйста!