– Оно? Что «оно»? – Злата схватила его за рукав джеббы. – Объяснись!

– Я… не нужно тебе… Все будет хорошо.

– Прекрати меня успокаивать! – взорвалась Злата.

– Поверь мне, – Амир умоляюще сложил руки, – все будет хорошо.

– Все, я уже по горло сыта неизвестностью и ожиданием неизвестно чего! Разреши мне помочь тебе! Скажи, что мне сделать? Я больше не могу сидеть сложа руки!

– По-моему, ты ни дня не бездействовала. Не прошло и месяца, как ты здесь, а уже столько успела: разоблачила меня, попыталась шантажировать, два раза пыталась сбежать, стала ближайшей подругой хатум, свергла Джанан… Твои дни не назовешь пустыми, – заулыбался Амир.

– Хватит меня восхвалять, льстец! Ты все равно не сможешь сбить меня с мысли! – Злата погрозила молодому человеку пальцем.

– А я так надеялся… Ну что ж, ты настойчива, а я не могу устоять перед тобой. – Амир внимательно посмотрел в сторону покоев Хафизы. – Мы должны подслушать, о чем беседуют за обедом Ибрагим и Дауд.

Злата и Амир осторожно пробрались к небольшому павильону, где располагались покои Хафизы, и, незаметно обойдя его справа, оказались у открытого окна комнаты, где был накрыт стол. Ибрагим уже отослал жену, и теперь мужчины вели неспешную беседу. Странно, но говорили они по-английски.

– Она ничего не подозревает? – спросил Дауд, затянувшись кальяном. Его английский был весьма приличным.

Злата устроилась слева от окна и укрылась за каким-то вьющимся растением, Амир пригнулся рядом. Оставаясь незамеченными, они могли видеть и слышать все, что происходит в комнате.

– Нет, думает, что простая наложница в гареме, – ответил Ибрагим, тоже прикладываясь к мундштуку кальяна. В окно потянуло запахом гашиша, Злата брезгливо поморщилась. Гашиш здесь курили немногие, но запах был мерзкий, такой ни с чем не спутаешь. – А по-английски мы говорим, чтобы никто не мог подслушать, здесь у стен есть уши и эти уши любят сплетни. Моя маленькая женушка говорит на французском, и Джанан, и эта девушка. Английский безопасней.

– И за целый месяц никто не проболтался? – скептически поднял бровь Дауд.

– Никто и не знает ничего определенно. Просто наложница на привилегированном положении. Охраняемая наложница. Возможно, еще одна жена, потом, в будущем. – Ибрагим усмехнулся, отложил кальян и выбрал самый сочный персик из лежавших на блюде. – Как и этот фрукт, она безупречна, о ней говорит пророчество, она умна, решительна и очень смела. К тому же красива. Если она примет свою судьбу, то станет мне хорошей женой. Если же будет противиться – я от нее избавлюсь, как только получу новое воплощение Саббаха.

– Женщина – и умна, смела и решительна? – Дауд скривил губы в ухмылке. – Ты уверен?

– Она несколько раз пыталась бежать. Она устроила переворот в гареме. Мне все рассказывают, она не лань – она молодая львица.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – изумился Дауд. – Ее следует наказать!

– Не нужно. Побеги не удались, а маленькая революция даже развлекла меня. Если она станет моей женой, будет интересно посмотреть на то, как будут дальше развиваться события. Ведь моя хатум тоже не райская птичка, а хищный соколенок, как оказалось. – Ибрагим кивнул в сторону двери, ведущей во внутренние покои Хафизы.

– Осталось два дня до затмения. Думаешь, все получится? – Дауд развалился на подушках и уставился в расписной потолок. Впрочем, вряд ли его интересовали сложные узоры.

– Книга, что ты принес, – залог того, что нас ждет успех.

– «Восставший». Да, конечно. Я храню ее в надежном месте. А ты не думаешь, что отец девицы может выйти на твой след? – Дауд возлежал все так же расслабленно, а вот Ибрагим напрягся.

– Фарид наговорил ему всяких ужасов, и он, оплакивая дочь, уехал в Россию.

В Россию? Так они говорят о ней, о Злате! Девушка едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. О чем они говорят? Что ее ждет? Что за «Восставший»? Может быть, Амир объяснит? Отца обманули, и он уехал в Москву, ее никто не ищет, считают мертвой! И они говорят – Фарид, значит, ее похожий на Робин Гуда разбойник оказался предателем! Вот и верь после этого людям. Злата едва не расплакалась, но сдержала слезы и стала слушать дальше.

– Через два дня все это будет уже неважно. Я возлягу с ней, когда солнце погаснет, и она зачнет новое вместилище духа Саббаха. – Ибрагим мечтательно улыбнулся. – Наверняка она будет сопротивляться…

– О да! Ты же любишь строптивых кобылок.

Злата чуть не зашипела от злости. Противный Ибрагим! Дорого она дала бы, чтобы сейчас вцепиться ему в волосы, но подслушать беседу несравненно полезнее.

Ибрагим хлопнул в ладоши, и в комнату вошел один из евнухов.

– Проводи моего гостя к Каисе, – приказал Бен-Фарид. – Я же навещу мою жену.

Злата поняла, что разговор окончен, жестом приказала Амиру следовать за ней и направилась в ту самую беседку, где впервые встретила Хафизу. Молодой человек не успел опомниться, как она набросилась на него с кулаками и принялась колотить по груди, по лицу, бешено и без разбору.

– Ты! Как ты мог, ты же знал, знал, что он задумал! Амир с трудом перехватил ее руки и почти силой обнял девушку, прижал к груди, она еще немного посопротивлялась, а потом неожиданно обмякла и расплакалась.

– Ну тише, тише… – Юноша прижимал к себе всхлипывающую Злату, чувствовал, как она дрожит, как судорожно пытается вздохнуть, и ощущал себя последним мерзавцем. Ведь он на самом деле знал…

… Когда Амир вошел в приемную залу, отец как раз прощался с седовласым мужчиной самого бандитского вида.

– Кто это был? – спросил Амир, едва закрылась дверь за подозрительным гостем.

– Это дервиш, если надо узнать что-то скрытое, тайное, то спроси у дервиша. – Джибраил прошел к окну и остановился, заложив руки за спину. – Теперь у меня есть вся нужная информация.

Амир подошел к отцу и встал рядом, почти касаясь его плечом.

– Каков твой план?

Джибраил коснулся изукрашенной рубинами рукояти кинжала, висевшего на поясе, и повернулся к сыну:

– Рисковать придется тебе, – спокойно сообщил отец.

Амир твердо взглянул в лицо родителю:

– Я хочу рискнуть. Я об этом мечтаю. – Джибраил положил руки на плечи сыну и привлек к себе. Амир закрыл глаза и уткнулся лбом в джеббу отца. Риск – ничто. Всеблагой один раз отвел от него смерть, отведет и еще. Почему-то Амир был уверен, что месть обязательно свершится, что Аллах позволит. Даже если после мести не будет больше ничего.

– Тогда, сын, все в твоих руках. – Джибраил отступил на шаг. – Пойдем, я расскажу тебе все за ужином…

– …Есть две возможности: во-первых, можно выманить моего брата из дома Бен-Фарида, а во-вторых, можно просто передать информацию о делах, творящихся в этом доме, властям. – Бен-Нижад резко воткнул вилку в кебаб, будто бы представил на месте еды недоброй памяти Дауда.