— Не надо бояться. Я позвонила в больницу, они уже выслали «скорую помощь» и акушерку. Машина будет здесь примерно через четверть часа.

— Я вся вспотела. Чувствую себя ужасно неприбранной.

— Давай я помогу тебе снять платье. Наденешь чистую ночную рубашку. Так тебе будет удобнее.

— Ты правда мне поможешь? Рубашка лежит в ящике комода.

Эмили открыла комод и отыскала белую батистовую ночную рубашку, душистую, обшитую кружевами. Она помогла Стефани снять измятое платье, бюстгальтер и трусики. Ее взгляду открылся необъятный живот. Эмили никогда раньше не видела ничего подобного, однако, к собственному удивлению, это зрелище не показалось ей отталкивающим. То было настоящее чудо: темное потаенное гнездо, в котором покоился живой ребенок, уже заявивший о себе и готовящийся к появлению на свет. Тревога отступила, Эмили ощущала необыкновенный подъем. Она просунула голову Стефани в вырез ночной рубашки, помогла ей засунуть руки в кружевные рукава. Взяла с туалетного столика щетку для волос и бархатную ленточку; Стефани пригладила растрепавшиеся волосы и перевязала их ленточкой, а потом снова легла на спину, дожидаясь следующего приступа боли. Он не заставил себя долго ждать. Когда схватка закончилась, Эмили, которая чувствовала себя такой же измученной, как Стефани, посмотрела на часы. Интервал между схватками был тот же — четыре минуты.

Четыре минуты. Охваченная паникой, Эмили сделала несложные подсчеты. Похоже, ребенок вряд ли дождется прибытия в госпиталь. А это значит, что он родится прямо здесь, в этом доме, в синей спальне, в необъятной постели. Роды — дело непростое. Эмили знала об этом из книг, кроме того, однажды у нее на глазах их домашняя полосатая кошка разродилась немалым количеством таких же полосатых котят. Потребуются некоторые приготовления; к счастью, Эмили представляла, какие именно. В шкафу с постельным бельем она нашла прорезиненную простыню, купленную для новорожденного, и стопку толстых белых купальных полотенец.

— Ты просто молодец, — сказала Стефани, и Эмили, хотя и не без затруднений, перестелила постель, на которой лежала мачеха. — Ты обо всем позаботилась.

— У тебя могут отойти воды.

Стефани, несмотря на измождение, тихонько рассмеялась.

— Откуда ты столько всего знаешь?

— Не представляю. Просто знаю, и все. Мама рассказывала мне про роды, когда мы говорили, откуда берутся дети. Она как раз чистила брюссельскую капусту, а я стояла возле раковины, смотрела на нее и думала, что должен быть более простой способ заводить детей. Но такого способа, конечно, нет, — добавила она.

— Да уж, нет.

— У моей матери была только я, но другие люди говорят, что когда роды остаются позади, боль забывается и ты помнишь только, что это было чудесно. Появление младенца, я имею в виду. А когда рожаешь следующего, то вспоминаешь прошлые мучения и думаешь: «Я, наверное, выжила из ума, если опять на это пошла», — только тогда уже поздно. А теперь, если у тебя все в порядке, я пойду позвоню доктору.

На звонок ответила миссис Мередит — она сказала, что доктор на обходе, но она оставит ему сообщение у медсестры, потому что он обязательно проверяет, кто и когда ему звонил.

— Это очень-очень срочно, — сказала Эмили и объяснила, что происходит, а миссис Мередит ответила, что в таком случае попытается сама его разыскать.

— Ты уже звонила в госпиталь, Эмили?

— Да, они выслали «скорую помощь» и акушерку. Мы ждем их с минуты на минуту.

— А миссис Уоттис у вас?

— Нет. Уехала в Фоберн.

— А твой отец?

— Он в Бристоле. Он даже не знает, что у нас происходит. Дома только мы со Стефани.

Возникла секундная пауза.

— Я разыщу врача, — ответила миссис Мередит и дала отбой.

— А теперь, — сказала Эмили, — мы должны связаться с отцом.

— Нет, — отозвалась Стефани. — Мы подождем, пока все закончится. Иначе он впадет в панику, а сделать все равно ничего не сможет. Мы дождемся рождения ребенка, а потом сообщим ему.

Они улыбнулись друг другу — две женщины, которые обе любили одного и того же мужчину и хотели во что бы то ни стало его защитить. В следующее мгновение глаза Стефани расширились, рот приоткрылся, хватая воздух.

— О, Эмили…

— Ничего, — Эмили взяла ее за руку. — Ничего, все хорошо. Я здесь. Я никуда не уйду. Я здесь. Я побуду с тобой.

Пять минут спустя деревенскую тишину разорвал вой сирены. Карета «скорой помощи» с грохотом пронеслась по ухабистому проселку, свернула в ворота и прогремела по подъездной аллее. Эмили едва успела спуститься на первый этаж, а в дверь уже входили два крепких санитара с носилками и акушерка с докторским саквояжем. Она столкнулась с ними в холле.

— Мне кажется, нет времени везти ее в госпиталь.

— Сейчас посмотрим, — сказала медсестра. — Где она?

— Наверху. Первая дверь налево. Я постелила на кровати резиновую простыню и положила чистые полотенца.

— Умница, — коротко похвалила ее акушерка и зашагала вверх по лестнице. Санитары последовали за ней. Почти сразу за «скорой» подъехала еще машина, раздался скрип тормозов, треск гравия и из дверцы пулей выскочил врач.

Доктор Мередит был старым другом Эмили.

— Что случилось? — спросил он.

Она рассказала.

— Значит, роды начались на месяц раньше. Думаю, это из-за жары. — Он позволил себе сдержанно улыбнуться.

— Это плохо, или все будет в порядке?

— Сейчас узнаем, — он направился к лестнице.

— А что мне делать? — спросила Эмили.

Он остановился и обернулся, глядя на нее. На его лице было выражение, которого Эмили никогда раньше не видела. Доктор сказал:

— По-моему, ты и так сделала все, что могла. Твоя мама могла бы тобой гордиться. А сейчас пойди отдохни. Отправляйся в сад, расположись на солнышке. Как только появятся новости, я тебе сообщу.

Твоя мама могла бы тобой гордиться. Она миновала гостиную и вышла через застекленные двери на террасу. Уселась на верхнюю ступеньку небольшой лестницы, спускавшейся на газон. Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Эмили обхватила руками колени и уперлась в них подбородком. Твоя мама могла бы тобой гордиться. Она подумала о маме. Странно, но воспоминания не вызывали в ее душе прежней боли. Всепоглощающее желание вернуть мать назад больше не довлело над ней. Она прислушалась к своим ощущениям. Возможно, ты так остро нуждаешься в других людях только тогда, когда никто не нуждается в тебе.

Она все еще сидела там, размышляя над своим открытием, когда полчаса спустя доктор Мередит сошел вниз, разыскивая ее. Она услышала его шаги по плитам террасы и обернулась: доктор как раз проходил через застекленные двери. Он был без пиджака, рукава рубахи закатаны по локоть. Медленно он подошел к Эмили и присел рядом с ней.