Выдержка из статьи «Черная магия

и ее разоблачение»,

журнал «Оракуляр» № 10, 2005 г.

Жила-была в Верхнеоральске молодая семья по фамилии Соколовы. Муж – Соколов Гена – работал электриком на хлебокомбинате, жена – Соколова Света – продавала косметику и парфюмерию в верхнеоральском универмаге, именуемом нынче «Купеческий пассаж». Имелся еще и Соколов Слава – ребенок трех лет от роду. Вот об этом Славе и пойдет речь.

Надо же такому случиться, что Слава заболел. Он, попросту говоря, довольно сильно простыл после того, как соседская девочка Таня напоила его холодными сливками. День был жаркий. Слава находился под присмотром означенной Тани, поскольку родители в это время трудились в вышеуказанных организациях, а его родная бабушка Анна Григорьевна отлучилась из дому на часок-другой окучивать картошку и одновременно бороться с колорадским жуком. Слава играл в песке во дворе, а Таня сидела рядом и читала книжку. Но читала невнимательно, потому что была ответственной девочкой и старалась не спускать глаз с малютки. В один прекрасный момент ей стало жарко, она пошла в дом, спустилась в погреб и, нацедив себе в поллитровую банку сливок, вернулась во двор. Слава увидел, что девочка пьет, и потребовал дать и ему. Таня охотно согласилась, потому как сливки на ее вкус оказались чуть кисловаты. Малютка выдул почти всю банку и вновь отправился возиться в песке. А вечером он заболел.

Тут нужно заметить, что Слава не просто простыл, а подцепил не часто встречающуюся в наше время дифтерию. Поскольку ни в ясли, ни в садик он отродясь не ходил, то прививок ему не делали. То, что ребенок болен, заметили не сразу. Кашляет – и пускай себе кашляет… Однако к ночи поднялась температура. Кашель стал каким-то лающим, Слава сильно потел и скоро впал в забытье. Мать, едва дождавшись утра, побежала в больницу. На ее беду, стоял июль, городская медицина в основном пребывала в отпусках, и Светлана со Славой попали на прием к совсем молоденькой врачихе, и даже не врачихе, а практикантке, которая редкую болезнь не распознала, поскольку училась на «тройки», и, решив, что это обычная простуда, назначила малютке кальцекс и отпустила с миром. Однако таблетки Слава отрыгивал. Ему становилось все хуже, лающий кашель превратился в хрип, температура поднялась почти до сорока. Вызвали «Скорую помощь». Но к тому времени, когда она приехала, ребенок скончался, задохнувшись собственной мокротой.

Смерть Славы стала для семейства потрясением. Беременность у Светы проходила очень тяжело. Опасались выкидыша, мальчик родился недоношенным, и под вопросом стояло появление дальнейшего потомства. Тут же стали искать виновных. Теща в слезах призналась Гене, что отлучалась на картошку и ребенка доверила девчонке-несмышленышу. Начали по душам толковать с Таней. Всплыли злосчастные сливки… Короче, в смерти Славы оказался виновен не один, а сразу три человека, включая и бестолковую докторицу. Спросить по такому случаю не с кого. Нужно было хоронить усопшее чадо. И тут теща, Анна Григорьевна, вспомнила о последних событиях в Верхнеоральске и о факте оживления Толика Картошкина, благо он имел место всего лишь три дня назад. Гена ничего об этом не ведал, Света вроде слышала, но краем уха, зато Анна Григорьевна располагала подробной информацией. Она и рассказала: кто конкретно оживлял. Последняя надежда посетила сердца скорбящих родителей. Света схватила холодное тельце сына, завернула его в голубое покрывало и побежала к дому Картошкиных. Следом, захватив все имеющиеся в доме деньги (тридцать две тысячи рублей) и ценности (два золотых обручальных кольца, золотой кулон – сердечко с синим камешком, на золотой же цепочке, и старинные золотые серьги в виде полумесяцев), отправился и Гена, а теща унеслась к Картошкиным самой первой.

Стояла глубокая ночь, когда страдальцы остановились возле дверей, за которыми им виделось спасение. Света робко постучалась, но Гена чуть отодвинул ее и замолотил что есть силы. Дверь тотчас отворилась. На пороге стояла мамаша Картошкина, а из-за ее плеча высовывалась теща Гены. Мамаша жестом пригласила несчастных родителей в дом. Дальнейшие события представлялись им впоследствии, словно в каком-то тумане. Света прошла в горницу, где находились какие-то люди. Она развернула сверток и положила мертвое чадо на круглый стол, прямо в круг света, отбрасываемого абажуром. Посиневший труп младенца занял почти всю площадь столешницы. К телу подошел какой-то человек, потыкал его пальцем и отрицательно покачал головой. Люди в комнате загомонили. Гена достал всю имевшуюся при себе наличность, а также золото и положил рядом с мертвым сыном. Но человек, осматривавший тело, вновь покачал головой и заговорил.

По его словам, насколько их смогла запомнить Света, выходило, что душа мальчика уже не на Земле и возврату не подлежит.

Гена стал совать таинственному человеку деньги, но тот только отрицательно мотал головой.

Несчастным родителям не оставалось ничего другого, как покинуть дом Картошкиных.

Уже к обеду следующего дня весть о трагедии в семействе Соколовых, об их походе к чудотворцу (а именно так в народе стали называть «джинсового» Шурика) и об отказе того оживлять младенца разнеслась по Верхнеоральску. Передавали и слова чудотворца о душе ребенка, которая уже на небесах. Все это произносилось с благоговением, хотя имелись и такие, которые осуждали чудотворца за неумение или нежелание оживить младенца.

«Вот ведь какой! – саркастически толковали они. – Алкоголика (имелся в виду Толик Картошкин) вернул с того света, а невинное дитя не смог. А может, просто не захотел… И вообще, почему он, чудотворец этот, якшается только с разной швалью? Медом у них намазано, что ли? А с попом как поступил?! Насмехался над ним! По какой причине?! Чем отец Владимир плох? Красивый, язык подвешен… А истинно ли он верует или нет – кому какое дело?»

Как бы там ни было, все эти события вызвали огромное смятение в массах. Люди вышли на улицы (чему были свидетелями Мишка и Иван, как раз в этот день прибывшие в Верхнеоральск) и стали вести бесконечные дискуссии на одну и ту же тему: истинный ли чудотворец джинсовый Шурик или обыкновенный шарлатан. Некое напряжение, обозначившееся еще в тот день, когда был оживлен Толик Картошкин, постепенно нарастало.

Глава администрации Верхнеоральского района Степан Капитонович Огурчиков, если читатель помнит, именуемый в народных массах Огурцом, был крайне обеспокоен надвигавшимися на город роковыми событиями. Он одним из первых почувствовал их приближение. Опытнейший чиновник с многолетним стажем руководящей работы, Огурец, что называется, умел держать нос по ветру. Если поначалу Степан Капитонович увидел в событиях во вверенном ему районе происки затаившихся коммунистов, то теперь, и, похоже, не без оснований, предполагал вылазку террористов. Возможно даже, международных. На эту мысль его натолкнуло поведение начальника милиции Плацекина. Доселе казавшийся вполне надежным, майор повел себя весьма странно. Он получил конкретный приказ изолировать зачинщиков беспорядков, а вместо этого не только никого не задержал, а сам влился в их ряды. Так, по крайней мере, докладывали Степану Капитоновичу. Плацекин примкнул к активному ядру смутьянов, шатался с ними по городу… Побывал он и в церкви, где тоже имели место весьма странные события.