Не останавливаясь, Федоров быстро поехал вперед, так как никакого съезда с грунтовки видно не было.

— Почему ты первым поехал? — спросил сзади Соколов.

— Мост больно хлипкий, а «БМВ» тяжелее нашего мотоциклета раза в два. Раскидал бы жерди «БМВ», и мы опоздаем на поезд! — пояснил Федоров, слыша, как за спиной взревел мотор «БМВ».

Через минуту немецкий мотоцикл обогнал неторопливо двигавшегося по обочине Федорова и, не снижая скорости, помчался вперед.

Проехав километров пять, «БМВ» свернул в кустарник и через метров двести снова оказался на грунтовой тропе, которая шла параллельно старой просеке.

«Та щебеночная тропа была не в пример лучше этой тропинки!» — оценил качество новой дорожки Федоров, следуя за «БМВ» на расстоянии десяти метров, всерьез опасаясь, что бородач может «случайно» свернуть в какой-нибудь кустарник или совершенно безобидный подлесок и пропасть.

Снова на совершенно прямом участке тропы «БМВ» свернул налево и, пропетляв по редкому лесу, выскочил на грунтовую дорогу, обсаженную с обеих сторон высокими густыми деревьями.

Через пару километров с правой стороны показался темный деревянный столб, на котором было написано: «8-я верста». «БМВ» проскочил столб и помчался дальше, чтобы метров через пятьсот свернуть направо, следуя изгибу дороги.

В двухстах метрах стала видна высокая насыпь, поверх которой шли блестящие рельсы. С правой стороны от переезда была видна деревянная платформа, куда быстро подъехал «БМВ». Два человека выскочили на платформу и стали помогать бородачу разгружать немецкий мотоциклет. Федоров не стал заезжать на платформу, а съехал вниз с дороги и прислонил свой мотоциклет к перилам лестницы, которая вела наверх, на платформу.

Соколов соскочил со второго седла и, подхватив две сумки, рванул наверх. Тем более что справа приближался паровоз, ярко сверкая единственным глазом.

Встряхнув головой, и Федоров рванул наверх и появился на платформе, когда к ней подходил маленький паровоз, шипя и плюясь огромными клубами белого пара. На платформе стоял железнодорожник в черной форме с красной фуражкой на голове.

Паровоз проскочил вперед, подогнав к платформе два обшарпанных вагона. Как чертики из бутылки, на платформе появились человек двадцать мужиков и баб и рванули к дверям. Но не тут-то было! Бородач, до этого о чем-то переговорив с Соколовым, мотнул головой и рванул вперед.

Первым заскочив в вагон, бородач перегородил своей массивной фигурой проход и стал шустро принимать вещи, закидывая их себе за спину.

Соколов, каким-то путем заскочив в вагон, яростно махал руками, стараясь привлечь внимание Федорова, истуканом стоящего в пяти метрах от двери, которую осаждала толпа жаждущих уехать пассажиров.

Соколов исчез из дверного проема, а через двадцать секунд, прямо напротив столбом стоящего Федорова, опустилось вниз стекло и в нем появились две физиономии — бородача и Соколова.

И тут до Федорова дошло! Подбежав к окну, Федоров подпрыгнул и уцепился двумя руками за металлическую решетку окна. Раздался громкий гудок, и вагон дернулся. Четыре мощные руки за пару секунд затащили Федорова внутрь вагона, где он головой ткнулся в приличный живот бородача.

— Стой и держи место! — приказал бородач, переворачивая Федорова с головы на ноги.

Бородач с Соколовым моментально исчезли из купе, оставив Федорова стоять, держась руками за столик около окна.

Поезд тем временем набирал ход, весело постукивая на стыках рельсов.

В купе, справа от стоящего столбом Федорова, сидела здоровенная сивая бабища, с обеих сторон к которой прижимались две испуганные девчонки.

С верхней полки свесилась лохматая голова небритого с неделю мужика и, смотря на Федорова осоловелыми глазами, спросила:

— Выпить есть?

От немедленного ответа на вопрос Федорова спас бородач, несший перед собой огромный бэк, который моментально положил в рундук, подняв деревянное сиденье.

Хмыкнув на все так же стоящего Федорова, исчез, чтобы через полминуты появиться с Соколовым, неся два грязных кофра. Соколов нес две сумки в левой руке, свысока поглядывая на толпящихся в проходе пассажиров.

Присев за стол, бородач жестом фокусника вытащил из правого кармана суконной куртки бутылку «Московской» и со стуком поставил ее на стол. Из другого кармана вытащил приличных размеров пакет, завернутый в газету, и аккуратно, скорее нежно, положил на стол. Сквозь типографский шрифт явственно проступали жирные пятна.

— А у меня и стаканы есть! — спрыгнул с верхней полки небритый мужик, держа в правой руке три грязных граненых стакана.

— Мадам! Не желаете выпить водочки с четырьмя благородными идальго? — неожиданно спросил Соколов, жестом руки отправляя лохматого в конец коридора, где находился проводник.

— У мадам даже найдутся два хрустальных бокала и лютня! — встрепенулась бабища, толкнув девчонку постарше.

Девчонка нырнула под стол, испуганно косясь на сидящих вокруг мужиков.

Бородач тем временем, не торопясь, разворачивал газетный сверток, в котором оказался приличных размеров шмат ветчины, круг одуряюще пахнущей колбасы, толщиной в три пальца, и кусок козьего сыра размером с кулак взрослого мужика.

«Как примерно кулак бородача», — оценил Федоров размеры куска сыра, внимательно смотря по сторонам.

Девчонка поставила на стол две действительно хрустальные рюмки, каравай хлеба и три яйца.

Теперь Федорову так захотелось поесть, что затряслись руки.

Как раз вернулся Лохматый, неся на вытянутых руках три чисто вымытых стакана и не сводя с бутылки водки жадного взгляда.

Бородач тем временем быстро нарезал колбасу, сыр и ветчину. Сотворив два больших бутерброда, протянул их девчонкам со словами:

— Брысь наверх! И молчать до самого Хабаровска!

Девчонок как ветром сдуло.

Соколов разлил водку в разнокалиберную тару, себе и бабище налив в хрустальные рюмки.

— Щоб мы были здоровы! — одним махом вылив в себя водку, провозгласил бородач, смачно закусив куском хлеба с положенным на него толстым куском ветчины.

— Аналогично! — возвестила бабища, с ловкостью одесского амбала хлопнув рюмку.

Изящно оттопырив мизинец левой руки в сторону, бабища указательным и большим пальцами взяла со стола кусок колбасы толщиной миллиметров пятнадцать и отправила в широко открытый рот, в котором не хватало штук пять зубов с левой верхней стороны.

— Между первой и второй промежуток небольшой! — провозгласил Соколов, разливая до конца бутылку.

Опять дружно выпили и накинулись на закуску, которая убывала с завидной скоростью.