— Будешь, моряк? — спросил проводник, наливая водки в стоящий на столе стакан.

— Я на службе! Мне нельзя! — отказался Федоров, смотря на красное потное лицо проводника.

— А я выпью! У меня сейчас будет перестой[44]трое суток! Так что можно и выпить и закусить вволю! — печально заявил проводник, медленно выпивая водку, как воду.

— Через пять минут конечная! И мне надо стоять в рабочем тамбуре и выпускать пассажиров второго класса! — встрепенулся проводник, тяжело вставая со своего места.

— Куда же ты в таком состоянии? — поинтересовался Федоров, сам не понимая, чем он может помочь проводнику.

— Ты прав, моряк! — встряхнул головой проводник и, схватив бутылку, одним махом вылил в себя остатки водки, прямо из бутылки, не утруждая себя переливанием огненной воды в стакан.

И странное дело. Едва только проводник допил водку, как моментально выпрямился, схватил грязное белье и зарысил к себе.

— У каждой Марфушки — свои игрушки! — вслух констатировал Федоров, надевая на плечи вещевой мешок.

В коридоре оказалось человек пятнадцать пассажиров с чемоданами, в хвост которых и пристроился Федоров, абсолютно не представляющий, куда ему идти, если его не встретит капитан третьего ранга Малышев.

У трапа на перроне стоял абсолютно трезвый проводник, благоухающий тройным одеколоном на метр вокруг. Едва Федоров вышел из вагона, как к нему моментально подошел лейтенант в морской форме и требовательно спросил:

— Вы старшина первой статьи Федоров?

— Так точно! — встал по стойке «Смирно» Федоров.

— Следуйте за мной! На катере вас ждет капитан третьего ранга Малышев! — приказал лейтенант, круто разворачиваясь на месте.

«Как хорошо было ехать в поезде с Соколовым! Ни разу он со мной не разговаривал таким презрительным тоном! Всегда уважительно и почти на равных! А ведь Соколов — капитан второго ранга, а не какой-то лейтенант, который только что окончил военное училище!» — с ностальгией вспомнил Федоров, следуя в кильватере за невысоким лейтенантом.

Выйдя на привокзальную площадь, лейтенант бодро направился к черной «Эмке», которая стояла у выхода из здания вокзала.

«Меня уважают! Раз за мной прислали легковую машину! Но мотоциклет лучше!» — оценил прием черноморских моряков Федоров, вслед за лейтенантом протискиваясь внутрь пропахшей табаком легковушки, в которой кроме лейтенанта находился еще один матрос с двумя круглыми железными коробками.

— Поехали! — скомандовал лейтенант и, не оборачиваясь, пояснил: — Сейчас заедем к сапогам[45]и поменяем фильм, а потом на катер поедем.

— Как прикажете! — согласился Федоров, откидываясь на спинку довольно жесткого сиденья.

Десять минут спустя автомобиль подкатил к высоким металлическим воротам, украшенным двумя красными пятиконечными звездами.

— Я быстро! — оповестил матрос, выскакивая из автомобиля.

Федоров вытянул ноги вперед и закрыл глаза, приготовившись вздремнуть.

— Не спать, старшина! Не спать! — рявкнул лейтенант, демонстрируя служебное рвение.

— Слушаюсь! — не стал спорить Федоров, смотря, как из железной двери, справа от ворот, выскочил маленький, худенький солдатик в застиранной форме с двумя железными бачками и остановился.

Следом быстро вышел матрос из машины, тоже с двумя бачками и быстро пошел к «Эмке».

— Товарищ лейтенант! Я два фильма взял! — радостно сообщил автомобильный матрос, ставя металлические бачки около автомобиля и протягивая правую руку к дверце.

Федоров тоже протянул руку и быстро открыл дверцу, куда местный солдатик стал быстро загружать бачки.

Минуту спустя автомобиль покатил по городу Одессе, держась посередине улицы.

«Почему все люди и книги прямо взахлеб пишут об Одессе? Ничего особо красивого я не нахожу в городе», — сам себя спросил Федоров, смотря на булыжную мостовую, по которой сейчас катил автомобиль.

— Куда ты едешь, матрос? — удивился лейтенант, смотря по сторонам.

— Вы же сами обещали, что если быстро управимся, то поедим бычков на Дерибасовской и попьем там пива! У нас же еще два с половиной часа до отхода катера! — авторитетно заявил водитель.

— Бычков сам наловишь и пожаришь! Двигай в морпорт к третьему причалу! — приказал лейтенант тоном, не терпящим возражений.

Прямо у бордюра дороги стояла худенькая бабка с большим пакетом, из которого торчали небольшие рыбьи хвосты.

«У нас в Приморье бычки не в пример больше!» — промелькнула в голове быстрая мысль.

Правая рука Федорова хлопнула по плечу водителя, и голосом капдва старшина первой статьи приказал:

— Тормозни, браток!

Водитель послушно нажал на тормоз, и автомобиль остановился прямо напротив бабуси.

Бабка привстала и открыла рот, удивленно посмотрев на «Эмку» выцветшими голубыми глазами.

Выскочив из машины, Федоров подбежал к бабусе и с ходу предложил:

— Давайте четыре! Нет, восемь кульков бычков!

— Спасибо, матросик! — прошамкала бабка, на глазах которой показались слезы.

— Только дайте большой пакет! — попросил Федоров, вынимая первую попавшуюся купюру.

— У меня сдачи не будет! — развела руками старушка, складывая пакеты в сетку-авоську.

— Старшина! Марш обратно в машину! — заорал фальцетом лейтенант, высовывая голову из открытого окна автомобиля.

— Сдачи не надо! — отмахнулся Федоров, забирая сетку с бычками и не торопясь идя к «Эмке».

По тротуару шли две девушки в открытых коротких платьях и с интересом посмотрели на ладного старшину.

У Федорова почему-то сладко заныло сердце.

Федоров открыл свою дверь автомобиля, обнажив при этом наручные часы.

Глаза лейтенанта алчно сверкнули, что не ускользнуло от внимания Федорова.

«У нас на ТОФ таких алчных летех не было. Первый раз видит человека и уже готов снять с него часы. Не лейтенант ВМФ, а какой-то барыга!» — выдал моментальную оценку встретившего его офицера Федоров, передавая авоську с бычками матросу, сидевшему на заднем сиденье.

— Десять суток ареста! — объявил лейтенант, едва Федоров сел в машину.

— Вы меня сейчас на губу отвезете или в Севастополе? — уточнил Федоров, принимая кулек с бычками.