– Я думаю, «подарки» все же касаются и Брасова. Он был очень обеспокоен, к чужим проблемам относятся проще, даже если хотят кому-то помочь. А когда я спросил, чей это браслет... понятно же, что он принадлежит женщине... так вот Брасов увильнул от прямого ответа, сказал, мол, носила одна, давно. И все. А как давно, где она, что он сам думает по этому поводу – умолчал.

– Значит, что-то знает, но не хочет, чтоб это знали вы.

– О! – удовлетворительно поднял указательный палец Илья. – Не хочет! А почему?

– Наверное, браслет напоминает ему нечто неприятное.

– Без сомнения, – согласился Илья. – По логике, неприятность касается Натальи, раз ей подкидывают «подарки», затем того, кто прыгнул с этого балкона, раз у него нашли первый браслетик. Оба находились в близких отношениях, значит, их объединяет общая неприятность. Любопытно, как Брасов к этому тандему присоединяется.

– Угу. Черт, опять у меня карта – хуже некуда. Мне интересно, Семеренко тоже подкинули браслет, или он хранил его как память?

– У Натальи надо выведать, но ответ я, кажется, знаю: подбросили. Думаю, это какой-то знак, который те, кто его получает, должны понимать.

– Не прыгнул же он с тринадцатого этажа из-за браслетика!

– Конечно, нет. Понимаешь, как мне представляется, сознательно люди уходят, когда больше не могут жить, а ведь сама по себе жизнь достаточно мощная мотивировка, несмотря на лишения, болезни, неудачи. Семеренко не юноша был, который ввиду повышенной эмоциональности и максимализма может наложить на себя руки, он сложившийся взрослый человек. Имел дом, работу, женщину, я имею в виду Наталью, предложил ей переехать к нему. Получается, причин как таковых не находится, чтоб внезапно закончить жизнь, но что-то заставило его уйти. Что? Никто не знает. Он не оставил предсмертной записки, до этого провел время в кабаке на дне рождения, приехал домой и... Странно.

– А эта Наталья не могла его столкнуть или другим способом заставить уйти из жизни? Все же наследство.

– Черт ее знает, – пожал плечами Илья. – Всякое бывает. Но браслетики... глупо это все выглядит, по-детски наивно... Тем не менее на шутку не похоже.

– Хотите раскрутить ситуацию?

– Я бы не прочь. Очень загадочно все это, не находишь? Но указаний заняться расследованием я не получил. Тихо!

Скрежетали замки, звякали ключи, однако уверенно, а не осторожно, как должен бы был по идее действовать пришелец. Илья с Андроном бесшумно метнулись в коридор, а это Наталья.

– Добрый вечер, – стеснительно сказала она, словно вторглась в чужую квартиру. – Я тут привезла... как просили...

– Заходите быстрей, – зашипел Илья, а то застряла на пороге, дверь нараспашку.

Андрон не физиономист, но ему достаточно было беглого взгляда, чтоб сделать безжалостный вывод молодости: шеф ей оценку завысил. Наталью не заметишь в толпе, она частица серой массы – неудовлетворенной, состоящей из одних проблем, оттого сумрачной, без живой искры. Собственно, она сама для себя проблема, как будто одета опрятно, а вид запущенный. Кому понадобилось ее доставать знаками? Потеряв к ней интерес, Андрон ушел к телику, Наталья – на кухню, и совсем по-другому настроился Илья по отношению к теперешней хозяйке, потому двинул за ней.

– Я приготовлю ужин, – сказала она, доставая продукты. – И суп на завтра. Вот сигареты, блок.

– Спасибо. А почему вы не спрашиваете, приходил ли кто сюда?

– Потому что вы здесь, значит, не приходили. Я вымою руки?

– Квартира ваша, делайте, что хотите.

– Пока не моя, только через полгода...

Она осеклась, на секунду задумалась, словно вспомнив что-то нехорошее, потом встрепенулась, взглянув на Илью панически, и ушла в ванную. Странное поведение, но, вероятно, продиктовано смертью Семеренко, некоторые люди смерть переживают долго и глубоко, доводя себя до психушки, похоже, Наталья из такой породы. Она вернулась, повязала льняное полотенце вместо фартука, взяла нож и начала кромсать мясо.

– Помочь? – предложил Илья.

– Нет-нет, сама справлюсь.

Илья не настаивал, сел на стул, закурил, наблюдая за автоматическими манипуляциями Натальи с кухонными предметами и продуктами. Мыслями она была далека.

– Скажите, этот браслет... (Ух, как она вскинула на него глаза! Будто он неприлично выразился.) Раньше вы видели его у Алексея?

– Нет.

Не так задал вопрос, Илья исправился:

– А когда-нибудь вы его видели?

– Может быть... не помню.

Врет – определил Илья. Врет и краснеет, притом, потупившись, следовательно, врать ей не часто приходилось. Тут уж у самого нелюбопытного человека проявится нездоровый интерес к чужим тайнам, только как к ним подступиться?

– Значит, не помните... – вздохнул он. – Но почему-то вам их подбрасывают. Абсолютно одинаковые, не имеющие ценности, потому что самоделка... Грубо собранные бусинки разного размера, разноцветные, с эстетической точки зрения тоже ничего не представляют...

– Описали лучше литератора.

– Мне кажется, вы должны догадываться. Этим вам нечто дают понять. Бессмыслицей браслеты не могут быть.

– А я не догадываюсь. Извините... – Вовремя зазвонил телефон, Наталья взяла трубку. – Слушаю.

– Наташка, это Глеб...

– Глеб? – обрадовалась она. – Как ты? Как мама?

– Первичный диагноз поставили ошибочный, опухоль имеется, но доброкачественная, операцию сделали удачно, мама уже бегает и рвется домой. Я вот зачем звоню: помнишь, мы собирались встретиться в тесной компании? В пятницу мы приедем, предлагаю в субботу вечерком, где скажете. Может, на даче Роба?

– Ой, даже не знаю...

– А что такое?

– Да тут все немножко взбесились. Тори разводится с Робом, Юрка разводится с Зинулей, во всяком случае, живут все четверо порознь.

– Как?! У них же крепкие союзы были.

– Были да сплыли. Я сама ничего не понимаю.

– Все равно соберемся, предупреди ребят, авось помирятся. Я перезвоню, скажу, где встретимся, раз сложности возникли.

– Хорошо, Глеб, я сообщу. До свидания.

– Кто звонил? – поинтересовался Илья, слышавший диалог.

– Одноклассник. Он живет не здесь, в разных странах, Глеб у нас большая величина, светило науки. Послушайте, Илья... можно я останусь с вами? Мне думается, этот человек ждет, когда я буду здесь ночевать.

– Оставайтесь.

Он понял, что она боится. Наверное, после той ночи, когда подкинули браслет, ей не спокойно нигде, особенно когда остается одна, а здесь все же два человека.

– Зовите друга ужинать, – вымученно улыбнулась Наталья.