— А вот этого, пожалуйста, не нужно. Именно поэтому я терпеть не могу говорить о своем прошлом. Людям становиться меня жаль, а я этого не выношу.

Они замолчали, глядя на огонь.

— А друзья и любимые? — спросила Энджи через какое-то время. — Есть ведь у тебя близкие люди?

— Та женщина, с которой я вчера ужинала, Илзе, моя бывшая подруга. Она обо мне искренне заботится.

— А, та самая бывшая, с которой у тебя вышел «непростой разговор»? Значит ли это, что ты излила ей душу?

— Относительно некоторых вещей, да. Мы сейчас куда ближе, чем когда встречались.

Крис почувствовала приятное воздействие вина. С Энджи было легко разговаривать, да и избавиться от части груза на душе тоже было необходимо.

— А с любовницами я никогда не сходилась близко. Я делала их счастливыми с помощью… вещей.

— Вещей?

— Деньги, путешествия, машины. — Крис подумала, что целое состояние потратила на женщин, чьих имен-то сейчас не могла вспомнить. — Я бесстыдно тратила деньги родителей на то, чтобы развлекаться с новыми любовницами, поддерживать в них интерес. Я так рассудила, что это то немногое, что может дать мне моя неполноценная семья. Я отнюдь не горжусь тем, что пользовалась их положением, но тогда я была озлоблена, и, наверное, отчаянно нуждалась во внимании. Я все думала, что мир должен мне счастье… любого рода счастье, даже если это значило, что придется пользоваться чужими деньгами, чтобы купить его. Гиперкомпенсация с любовницами, ведь я считала, что, если я не дам им то, что они хотят, они не будут замечать меня.

— Как родители.

— Как предсказуемо, да? — Крис взглянула на Энджи, ожидая, что на ее лице будет написано отвращение, и очень удивилась, увидев в добрых глазах цвета карамели только сочувствие.

— И ты до сих пор позволяешь всем вот так пользоваться гобой? — спросила Энджи.

— Нет, больше нет. Я поняла, что тем самым делала свое положение еще более сомнительным, что женщины были со мной только ради того, что я могла купить им. Все прекратилось три года назад. Примерно тогда я перестала бросать деньги на ветер. Отец оставил нас, почти ни с чем. С тех пор любовь мне больше не по карману.

— Я не понимаю, как можно быть заинтересованной в твоих деньгах, проведя с тобой хотя бы минуту. Хотя я знаю, что мир полон приспособленцев. Это ужасно, что тобой вот так пользовались. Ты заслуживаешь куда лучшего.

— Да, конечно. Но получала я именно то, чего заслуживала. Платный трах. — Крис замолчала, шокированная тем, какой горечи были исполнены ее последние фразы, но еще больше тем, что она даже не попыталась эту горечь скрыть.

Не похоже было, чтобы Энджи смутилась. В выражении ее лица была какая-то нехарактерная мягкость, почти понимание.

— Я рада, что ты больше не чувствуешь себя так.

— Да, я больше вообще почти ничего не чувствую. — Так долго это утверждение для нее являлось абсолютно верным, что Крис воспроизвела его, не задумываясь. Но как только слова вылетели, она вдруг поняла, что когда ее целовала Энджи, она определенно что-то чувствовала.

Словно читая ее мысли, Энджи посмотрела на нее так, словно ей все известно, и произнесла:

— Я в это не верю. — Она растянулась поудобнее, лежа на спине, положив сцепленные руки под голову и закрыв глаза. Ее темные волосы, джинсы, мешковатая толстовка были покрыты таким слоем пыли от штукатурки, что можно было подумать, будто Энджи упала в цистерну с мукой. В ней и намека не было ни на что похожее на тех модниц, с которыми Крис обычно встречалась. И, тем не менее, Крис считала, что Энджи выглядит просто прелестно.

— Тебе лучше немного расслабиться, и попытаться насладиться жизнью хоть чуть-чуть.

Этот совет, услышь его Крис от кого-либо другого, вызвал бы у нее ужасное раздражение. Она терпеть не могла эти жалкие попытки посторонних людей анализировать ее жизнь и предлагать ни на чем не основанные «решения» о том, как ей лучше жить. Некоторые из женщин, с которыми Крис встречалась, делали подобные попытки. А с Энджи ей хотелось сказать что-то в свою защиту. Крис сама не знала, почему, но она не хотела, чтобы Энджи думала, что она самая заурядная богатая стерва, которая не может расслабиться и приятно проводить время только потому, что жалеет саму себя. Какой жуткий стереотип, какое ужасное клише.

— Кто сказал, что я не умею наслаждаться жизнью, — сказала она тоном для оправданий. — Очень даже умею.

— Ага, конечно, — хмыкнула Энджи.

Крис не выдержала и толкнула ее в плечо.

— Я говорю, умею!

Энджи ответила на это еще одним сдавленным смешком.

— Ну, приведи пример.

— Только вчера я ходила в ресторан с Илзе. В точку.

Не похоже было, что ей удалось убедить Энджи.

— Ну, вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Ты это упоминала вместе с тем типом, который за тобой следил, как пример неудачного вечера. Палочка от нуля.

— Не принижай. Мы отлично провели время. Может быть, на эмоциях, но ведь замечательно.

Энджи улыбнулась чуть шире.

— В мыслях не имела принижать. Я только хочу сказать, ты могла бы отлично проводить время. Никаких сложных разговоров и никаких погружений в темные глубины памяти.

— Но в жизни не одни только удовольствия, — проговорила Крис. — Не можем же все мы пустить дела на самотек, и вести легкий образ жизни, сплошной laissez-faіre.

— Ладно. Конечно.

Снова воцарилась тишина, слышно было как тикают дедушкины часы, провожая в прошлое минуты, да потрескивали дрова в камине.

— Почему я тебе не нравлюсь? — наконец спросила Энджи.

Крис, между тем, как раз думала о том, как ей хорошо в компании этой неожиданной гостьи, каких прежде никогда не было в этом доме. О том, как это удивительно, что ей даже нравится это дразнящее заигрывание. Нравилось настолько, что она уже ждала очередного раунда словесной дуэли, хотя, конечно же, она не собиралась начинать первой.

— Почему ты не скажешь мне, от чего бежишь?

— Я не говорила, что бегу. — Энджи сидела лицом к огню.

Крис воспользовалась возможностью рассмотреть ее профиль. Хотя поза была раскованной, но в мышцах скул, казалось, навечно замерло напряжение, знак беспокойства, которое, скорее всего, было наследием тяжелою прошлого этой женщины.

— Тебе не нужно говорить. Это и так видно.

Когда Энджи повернулась к ней, в глазах на какое-то мгновение, можно было заметить боль.

— Просто, я вечно чем-то занята, вот и все.

— Похоже, ты просто не отваживаешься остановиться, — осторожно заметила Крис. — Вот, даже когда ты сидишь и ешь, ты покачиваешься вперед-назад. И иногда, похоже, что расслабиться ты просто не можешь. Большую часть времени ты выглядишь так, как будто хочешь сорваться и бежать.