Третий крестовый поход манил Ричарда и как воина Христова, и как принца Плантагенетов. Ричард разделял ненависть к неверным, обуревавшую каждого христианина, присоединявшегося к Третьему крестовому походу. Но, кроме того, он помнил, что Сибилла, королева Иерусалима, приходилась ему родней: их общим предком был прапрадед Ричарда Фульк V Анжуйский. Муж Сибиллы, Ги де Лузиньян, был вассалом Плантагенетов. Для Ричарда крестовый поход был и религиозным обязательством, и семейным делом.

Осенью 1187 года Ричард принял крест – первым среди титулованных вельмож к северу от Альп. Однако из-за конфликта с отцом ему пришлось отложить отъезд на Святую землю на два долгих года. И как бы он ни мечтал возглавить силы европейского воинства, эта честь выпала его зятю, Вильгельму II, королю Сицилии, снарядившему на Восток 50 кораблей и сотни рыцарей – сразу, как только до него дошли новости о падении Иерусалима. Старый Фридрих Барбаросса тоже повел войско в Утремер: в 1188 году оно отправилось в долгий путь по суше вдоль Дуная. (Именно в этом походе Барбаросса погиб: утонул, купаясь в реке.) Ричард не в силах был больше ждать. Однако, прежде чем нашить крест на одежду и отбыть на Восток, ему нужно было закончить два серьезных дела: во-первых, утрясти вопрос своего наследства; во-вторых – урегулировать отношения с французским королем, Филиппом II. Две эти проблемы были тесно связаны.

Ричарда короновали в воскресенье, 13 сентября 1189 года, в Вестминстерском аббатстве. Только второй раз, считая с нормандского завоевания, король сравнительно мирным путем передавал корону избранному сыну. Событие привлекло толпы людей, мечтавших краешком глаза взглянуть на человека, которого они нечасто видели в предыдущие 32 года. Их приветствовал элегантный долговязый мужчина с золотисто-рыжими волосами, в ореоле славы устремляющийся к первой на памяти этого поколения коронации. Легко было поверить, что присутствуешь при начале новой славной эры.

Впереди Ричарда шествовал строй епископов и аббатов, баронов, рыцарей и официальных лиц. Его друзья из числа светских вельмож несли перед ним великолепные золотые мечи и церемониальные скипетры. Представители духовенства были облачены в пурпурные ризы и белые одежды. Во главе процессии несли огромный крест; аббатство было залито ярким светом свечей. Густой дурманящий запах фимиама наполнял осенний воздух и тянулся вслед за процессией, направляющейся во внутренние помещения аббатства.

Внутри аббатской церкви гудели торжественные гимны. Ричард прошествовал к алтарю. Со всех сторон за ним наблюдали крупные церковные иерархи и могущественные бароны Англии. Самой знатной из них была, несомненно, Алиенора Аквитанская. Своими глазами увидеть, как коронуют Ричарда, – чем не славный итог долгого пути к исполнению пророчества Мерлина: «Орел со сломанной судьбой воспрянет духом в [ее] третьем гнезде».

Перед алтарем Ричард дал три клятвы. Он поклялся на Евангелии и святых мощах, что будет хранить мир, почитать Господа Бога, Святую Церковь и ее служителей; что будет вершить суд в интересах людей; и что отменит плохие законы и обычаи в пользу хороших. Стоя там в одном исподнем, в рубахе, распоротой на правом плече, в золоченых сандалиях, этот набожный рубака, должно быть, с особым благоговением произносил первую из своих клятв. Его провозгласили молотом Божьим.

Ричард держал скипетр в правой руке, а королевский жезл в левой; Болдуин, архиепископ Кентерберийский, помазал святым елеем его голову, плечи и предназначенную для меча правую руку. Ричарда облачили в освященные одежды из льна, ризу, хитон и далматику – особую литургическую тунику с широкими рукавами, которые развевались вокруг его рук. Затем ему вручили королевские регалии: Болдуин дал ему меч, которым король должен наказывать врагов Церкви, а два графа пристегнули к его ногам золотые шпоры из королевской сокровищницы.

Полностью облаченного Ричарда подвели к алтарю, и архиепископ прилюдно предупредил его, что он теперь несет огромную ответственность за королевство. В нетерпении Ричард ответил, что знает это, схватил корону с алтаря, сунул ее Болдуину в руки и позволил архиепископу возложить ее ему на голову. «Вот так, – писал хронист Роджер Ховеденский, – коронованный король был возведен на трон».

Король немедля начал сборы. Англию и остальные земли Плантагенетов охватила горячка крестового похода. Проповедники разъезжали по Европе, собирая в дни церковных праздников толпы народа: рекрутируя новобранцев, записывая верных тысячами, обещая отпущение исповеданных грехов и вечную жизнь для тех, кто присоединится к кампании. Неслучайно области, известные воинственностью своих жителей, удостаивались особого внимания миссионеров: архиепископ Болдуин совершил продолжительное путешествие по Уэльсу, набрав там 3000 свирепых валлийских солдат, славившихся смертоносным мастерством в обращении с луком и пикой. Живший в XIII веке биограф благородного рыцаря Уильяма Маршала писал:

Ричард за год истратил около 14 000 фунтов, с сентября 1189 года оплачивая крупные поставки товаров: 14 000 вяленых свиных туш, 60 000 подков для лошадей, неимоверное количество сыра и бобов, тысячи и тысячи стрел. Груды провизии и необходимых припасов он оплатил, задействовав одновременно все мыслимые источники королевских доходов.

Перед смертью Генрих II собрал огромную сумму в 100 000 фунтов стерлингов с помощью «десятины Саладина»: налога в 10 % на все движимое имущество, подкрепленного угрозой отлучения. Десятину собирали рыцари-тамплиеры и госпитальеры. Но для Ричарда эти 100 000 были лишь началом. Он смотрел на унаследованную им империю Плантагенетов и видел потоки денег там, где не видел его отец. Генрих в целом старался уравновешивать доходы, получаемые от продажи должностей и королевских привилегий с необходимостью поддерживать в государстве стабильное правление с помощью компетентных служащих. Ричард никогда не был таким мудрым управленцем. Как заметил Роджер Ховеденский, «он выставил на продажу все, что только мог: должности, титулы, графства, шерифства, замки, города, земли – все». Он, конечно, не продавал земли так легкомысленно, чтобы поставить под удар свое правление, но тем не менее торговал ими достаточно активно. Говорили, что Ричард шутил, что продал бы и Лондон, если бы нашел покупателя.

Пока Англия бурлила активностью, Ричард озаботился политикой. Он встретился с Филиппом II в Нонанкуре после Рождества 1189 года, чтобы проработать пакт о взаимной обороне. Французский король тоже должен был отправиться в крестовый поход, но, чтобы оставить Европу без верховной власти, требовалось серьезное взаимное доверие. Ричард и Филипп поклялись не вторгаться в земли друг друга, защищать имущество всех крестоносцев и поступать честно по отношению друг к другу. Их бароны дали обязательство сохранять мир. Однако это не помогло развеять взаимное недоверие. Два короля достаточно хорошо узнали друг друга в годы правления Генриха II и прекрасно представляли себе пределы доброй воли другой стороны.