Мири иногда здорово меня бесит, но в правоте ему не откажешь.

– Джилли! – Из-за угла вылетела фея, заметила меня сидящей у стены и порхнула поближе. – Я везде тебя ищу!

О нет. Неужели очередная катастрофа?

– Да?

– Ты срочно нужна Максин. Она ждёт тебя в классе по уходу за волшебными животными. Апельсинка сжирает всё, что попадается ей на глаза!

Тоже мне новости. Апельсинка всегда так себя ведёт. Неужели и с этой проблемой нельзя разобраться без начальника гномской полиции? Наверное, именно это и имел в виду Пит, когда говорил, что работа полицейского – это не только борьба со злодеями. Может, и правда самое главное – это чтобы каждый, кто пришёл в полицию со своими проблемами, чувствовал, что его услышали. И пусть я не могу заставить Апельсинку держать клюв закрытым, но я должна быть с Максин, если она во мне нуждается.

– Помоги мне встать, а?

Фея подала мне руку и вздёрнула меня на ноги, а потом провела по двум коридорам и оставила перед обшарпанными дверями класса по уходу за волшебными животными. Из-за плотно закрытых створок доносилась целая симфония ржания, чириканья, лая и даже трубных слоновьих раскатов. Я приоткрыла дверь и шмыгнула в щель, оказавшись в натуральном хаосе: клетки ходили ходуном, животные метались туда-сюда, а на все это испуганно взирала с высоты стола невесть зачем взобравшаяся туда лама.

– Максин? – позвала я.

– Я тут! У задней двери! – Действительно, она стояла снаружи, у двери, ведущей в огороженный дворик, где содержали самых крупных питомцев, вроде единорога Ириски, принадлежащего Эл-Гри. И она по-прежнему была в платье и гриме, в которых выходила на сцену. – Иди скорее сюда!

Я подбежала к ней и обнаружила, что они с Апельсинкой устроили перетягивание каната, в роли которого выступала редиска с зелёным хвостиком.

– Помоги! А то она её сожрёт! – пропыхтела Максин, изо всех сил дёргая редиску на себя.

Не слишком понимая, в чём, собственно, дело, я ухватила Максин за локти, упёрлась ногами в пол и стала вместе с ней тянуть за несчастный корнеплод. Апельсинка только крепче сжала клюв. Я лихорадочно старалась припомнить – может, у Апельсинки аллергия на редиску, поэтому Максин так переживает? Хотя вряд ли у этой утки может быть аллергия хоть на что-нибудь.

Апельсинка вцепилась в основание ботвы мёртвой хваткой. Мы тянули, обливаясь потом, но силы Апельсинке было не занимать. При этом все прочие животные вокруг, казалось, были на её стороне и всячески её подбадривали. Пёс Джекса заливисто тявкал, попугай Олли орал что-то хриплым голосом, а лама нервно притоптывала по столу. Одним словом, обстановка в живом уголке была до крайности нервная, и я не могла понять почему. Может, голубой парик Максин так на них действовал?

– Тяни! – скомандовала я, поднатужившись, но тут Апельсинка, не разжимая клюва, мотнула головой, и мы с Максин, выпустив редиску, брякнулись на пол.

– Останови её! – крикнула Максин, но было поздно. Редиска уже скрылась в глотке Апельсинки, и утка отозвалась громкой отрыжкой. Остальные животные бесновались ещё пуще.

– А почему Апельсинке нельзя есть редиску? – чуть отдышавшись, спросила я.

– Да можно, просто это была самая последняя редиска, оставшаяся в школе, – пояснила Максин. Её глаз опять беспокойно вращался в глазнице. – Я как раз пела свою главную партию перед антрактом, как вдруг Апельсинка страшно раскрякалась – что-то про исчезновение редиски и ещё про то, что нельзя позволить им завладеть ею. Вроде как «спасайте редиску!». Но я решила, что это какая-то ерунда, и продолжала петь. А потом Апельсинка взлетела, и все эти животные вдруг ворвались в кабинет мадам Клео в страшной панике, и Апельсинка куда-то пропала, и я прибежала сюда и увидела, как она пожирает редиску, а все, кто не смог вырваться из клеток, съёжились от ужаса и кричат. – Она пошаркала подошвами, оттирая их от чего-то липкого. – И ещё весь пол тут оказался покрыт какой-то слизью.

– А каким образом Апельсинка собиралась спасти редиску, сожрав её? – не поняла я.

Максин растерянно сморгнула:

– Ну ты же знаешь Апельсинку. Ей нравится охранять разные вещи. А ещё она сказала, что ты не справляешься со своей работой и ей придётся действовать самой.

Мы обе уставились на Апельсинку.

Апельсинка в ответ уставилась на меня:

– Кряк!

Прелестно. Даже утка считает, что я ни на что не гожусь.

Животные продолжали дрожать и нервничать. Кто-то из кошек отчаянно мяукал, забившись в угол, цыплята в своём загоне оглушительно пищали. Было видно, что все они чем-то здорово встревожены.

– Когда ты вошла сюда, здесь не было никого постороннего? – спросила я. Максин помотала головой. Я испытующе посмотрела на утку. – Скажем, горгулья? – Истерика в живом уголке зашкалила. Апельсинка возбуждённо забила крыльями. – Значит, ты видела горгулью? – предприняла я ещё одну попытку.

– Нет! Она говорит, что нет! – рявкнула Максин. – Никто ничего не видел. Апельсинка говорит только, что явилась сюда спасать редиску. Что она и сделала. Но мне правда очень неловко, что она слопала её всю без остатка. Нехорошо быть такой жадной, Апельсинка! – строго сдвинула брови Максин.

Апельсинка невозмутимо рыгнула.

В поисках каких-нибудь улик я обошла всю комнату, заглядывая в каждую кормушку. Весь корм оставался на месте, за исключением клубники и редиски. А клубника-то куда подевалась? Горгульи к ней вроде как равнодушны. А тайфиры? Прекрати, Джилли! Что за ерунда! Ты же знаешь, что их не существует!

– Ладно, мне нужно возвращаться на репетицию, и ещё Дарлина хотела что-то придумать с новыми рекламными свитками, так что… – Максин бочком придвинулась к двери.

– Максин! Ты же сама видишь, что с этим нужно заканчивать, – сурово сказала я.

– Да знаю я, знаю! – с несчастным видом кивнула она. – Ну дай мне ещё хоть недельку! Только до премьеры, а? Пожалуйста, Джилли! Мне так это нужно!

Я посмотрела в умоляющие глаза Максин и сдалась. В конце концов, можно прожить и без редиски. Это же не бобовый стебель в школьном огороде и не дракон в гимнастическом зале.

– Хорошо. Ещё неделю, – вздохнула я.