чтобы они до утра наигрывали что-то успокаивающее, но раз нет — значит нет. Я, кстати удержу за это из тех денег, что собирался вам заплатить за ночлег.

Челюсть у «камрада» Сильвера отвисла до пояса.

— Но как же так, господин Чешиголов, ведь вы вчера ни словом не обмолвились насчёт музыкантов…

— Хорошо-хорошо, — оборвав его на полуслове, я задал следующий вопрос, — а как там наши лошадки? Их почистили, напоили, гривы и хвосты расчесали?

Начиная покрываться красными пятнами, хозяин «Хилтона» ответил, — я вас уверяю — всё было сделано в лучшем виде.

— Ну что же, мы сейчас соберёмся и выйдем. Прикажите подать наших лошадей. Да, кстати, — продолжил я, как бы невзначай, — озвучьте сумму, которую я вам должен. Мы кажется говорили о десяти серебра?

— Нет-нет, вы ошибаетесь, господин Чешиголов, мы говорили о пятидесяти, — чуть не плача, пролепетал хозяин постоялого стола.

— Что, в самом деле? — Я изогнул бровь дугой. — Ладно-ладно, так и быть. Я достал золотой и кинул его на стол. Реакция у Джона Сильвера была хорошая — монета тут же оказался у него в кармане. Кланяясь он попятился к двери.

— Сдачу, пятьдесят серебра, отдадите внизу, — глядя ему в глаза сказал я и отвернулся от этого, неприятного мне, человека.

Когда дверь за ним закрылась, мы стали собираться. Подойдя к зеркалу и примерив шляпу, купленную вчера, я обернулся к Томасу:

— Ну как?

— Вы стали похожи на зажиточного горожанина, — критически осмотрев меня, сказал слуга.

Этого я и добивался, чтобы не особо выделяться среди местной публики. Шляпа чем-то напоминала тирольскую, с таким же небольшим пером за лентой. А вот перчатки здесь носили довольно редко, но решение их купить было вынужденное. Браслет после преобразования стал тяжелее, и прятать его под рукавом стало сложнее.

Спустившись вниз, мы подошли к стойке, за которой, в лёгком поклоне, стоял хозяин постоялого двора. Серебро он приготовил, и ссыпав его мне в руку, ещё раз поклонился.

Глянув на пригоршню монет я, засовывая их в карман куртки, сказал:

— Господин Сильвер, не могли бы вы придержать мою комнату до вечера. Возможно мы ещё вернёмся к вам.

Икнув, и вытерев пот со лба, двуногий Джо, запинаясь проговорил:

— Господи Чешиголов, но вы говорили, что только на одну ночь остановитесь у нас и поэтому я уже обещал ваш номер богатому купцу из соседнего города.

— Ах так, ну что же, передавайте ему привет, — развернувшись я направился к выходу.

Наши осёдланные лошади уже ждали нас. Задерживаться здесь не хотелось, и бросив мимолётный взгляд в сторону, где вечером отметился наш щенок, мы поехали к центру города. Кстати, в конце тупика уже никого не было, видимо грабители-бедолаги уже пришли в себя и смотались из этого опасного места.

Вот интересно, чем руководствовался магистр Пронька отправляя нас сюда? Или он сам никогда не парковал здесь свои штиблеты, и просто знал, что здесь есть свободные комнаты? Не знаю, и выяснять это не собираюсь. Переночевали и хорошо.

Направляясь к центру, я собирался у первого же патруля разузнать где нам искать дом генерала Барлоу, и минут через десять, мы увидели первых стражников.

Молодой офицер, что-то говорил своим подчинённым, когда мы подъехали к ним и я, спешившись, обратился к нему:

— Господин офицер, не подскажите, как проехать к дому генерала Барлоу.

С удивлением взглянув на меня, он спросил:

— Кто вы, и зачем вам генерал Барлоу?

Достав медальон и показав его начальнику патруля, я представился:

— Я Алекс Чешиголов из Трента. У меня письмо для генерала.

Увидев мой «пропуск», офицер обратился к одному из стражников, — проводи до дома генерала и приходи к торговой площади, мы будем там.

Оставив нам провожатого, патруль направился по своим делам.

Особняк генерала был в самом центре столицы, рядом с королевским дворцом. Тут же, как я понял, располагался магистрат и главный собор. Каждое здание было построено в своём стиле, но все вместе они смотрелись очень красиво.

По площади, на которой находились все эти строения проезжали шикарные кареты, экипажи и конные всадники.

Мы с Томасов на фоне всего этого великолепия, надо признать, смотрелись не очень.

Наш провожатый, подвел нас к ограде особняка, и сказав охране, что мы к генералу, поспешил назад, догонять свой патруль.

Один из охранников, подойдя ближе к ограде поинтересовался, по какому мы делу.

Спешившись я подошёл к нему, — у меня письмо для генерала Барлоу.

— Давайте, — он протянул руку, — все письма попадают к адъютанту, и он передаёт их командующему.

Хм… Иван говорил, что друг их семьи уже в отставке, а тут его называют командующим. Ладно, разберёмся…

Я достал медальон магистра, и показав его сказал:

— Мне надо передать письмо лично в руки.

Задержав взгляд на медальоне, охранник, немного подумав и кивнув головой, ответил, — Хорошо, подождите, я доложу, — и повернувшись, направился в сторону особняка.

Мы с Томасом прождали почти полчаса, пока нас наконец-то запустили внутрь двора. Ведя лошадей в поводу, мы сначала пошли в сторону караульного помещения и конюшен. Здесь Круглой с лошадьми и спрятанным в сумке Колющим, остались ждать меня, а я последовал за высоким офицером внутрь здания. Ещё минут пять мы ходили по коридорам, пока не зашли в комнату, где сидел адъютант. Кивнув ему, мой провожатый вышел за дверь и его шаги стали удаляться по коридору.

— Представьтесь и скажите, какое у вас дело к его превосходительству? — Офицер подошёл ко мне.

— Я Алекс Чешиголов, у меня письмо от господина Розенкранца, он просил его передать лично в руки генералу Барлоу.

Видимо фамилия Розенкранц была знакома адъютанту, он, предложив мне присесть, направился к высоким дверям, которые, вероятно, вели в кабинет генерала.

Через минуту, выйдя оттуда и оставит дверь открытой, он пригласил меня войти.

Глава 14

Пройдя в кабинет, я остановился, взглянул на хозяина кабинета, и поклонившись сказал, — Разрешите представиться, Алекс Чешиголов из Трента. У меня для вас письмо от Иванаивановича Розенкранца.

Генерал поднялся из кресла и выйдя из-за стола, за которым сидел, хрипловатым, но громким голосом спросил:

— Откуда вы знаете Розенкранца?

Этот крепкий старик почему-то напомнил мне «железного канцлера» Отто фон Бисмарка. Суровый взгляд из-под густых бровей, пышные усы и плотно сжатые губы. И даже внешне было какое-то сходство. Но удивляться в этом мире я практически перестал и поэтому, сделав шаг вперёд ответил, — Мы познакомились с ним случайно, но сразу понравились друг другу. Узнав, что я еду в столицу по важному делу, он написал это письмо и