Манторов тоже узнал Германова, они не раз встречались на разных площадках, но после манипуляций Кострыкина с пси-генератором (полковник старался делать это незаметно для просматривающих коридор телекамер) бывший министр перестал соображать и остался стоять у открытой камеры вместе с напарником, которого Еремей Саркисович не знал.

– Идите вниз, – тихо приказал ему Павел Эрнестович.

– А вы? – растерялся Германов.

– Мы за вами.

Пришлось подчиниться, хотя в душе президента «Сбера» всё кипело от возмущения и раздражения, что с ним обращаются как с пешкой.

Активные действия начались, когда он уже спустился на первый этаж и к нему вышел рослый «белогвардеец».

– Вас проводить?

– Не надо, – отмахнулся Германов.

Он не видел, как Диванов вдруг заговорил с Манторовым недобрым тоном, потом закричал, ударил его по лицу, сбивая с ног, и вытащил из белой кобуры пистолет.

Выстрелить он успел всего два раза, попадая в одного из заключённых, но был сбит с ног полковником, после чего и дежурный по этажу вынужден был схватиться за оружие и открыть стрельбу.

А потом произошло то, ради чего посланцы Смотрящего и рисковали своей жизнью: начался бунт!

Впрочем, о риске говорить не приходилось. Оба направленца Хусруллина были запрограммированы и действовали в рамках заложенной в головах инструкции. Они и не должны были остаться живыми.

Дежурный ловко прострелил Кострыкину горло, а Диванов кинулся на отступавшего к лестнице Месхи и всадил в него несколько пуль.

Но и это было ещё не всё.

Диванов продолжал стрелять, сначала сбивая телекамеры, а потом выпуская остальных заключённых. При этом он пристрелил какого-то плешивого старика, прежде чем получил пулю от дежурного.

Завыла сирена, наверх побежали охранники, пальба на какое-то время усилилась, но через несколько минут стихла. Сверху только доносились крики заключённых и стоны раненых.

Пятившийся к выходу наружу Германов внезапно сообразил, что его крупно подставили. Оправдаться перед следствием, которое должно было начаться, он не мог, а это означало, что Смотрящий жертвовал им, предусмотрев все варианты.

С улицы раздались выстрелы.

Стреляли прицельно.

Пуля, выпущенная из карабина «Сайга», пробила дверь казармы и нашла президента «Сбера».

Умер он, не успев ни развернуться, ни понять, что случилось, ни насладиться своим положением «главного реформатора России». Деятелей такого уровня в государстве хватало на всех постах, и поводыри из «Комитета 300» не переживали по поводу гибели одного из них. Можно было спокойно найти другого из тьмы чиновников, способных предать и семью, и друзей, и Родину.

Виктор позвонил через час, когда Нестор и Жанна уже подъезжали к многоэтажке на проспекте Берзарина, располагавшейся рядом с ТРЦ «Пятая авеню».

– Вы где?

– Ты жив?! – обрадовался Нестор. – Как тебе удалось…

– Потом! Где вы?

Жанна догадалась, что Нестор разговаривает с Виктором, жестом попросила его отключить свою линию и заговорила с капитаном по своему мобильному импланту.

– Мы возле «Пятки», решили остановиться в старой квартире, у Нестора ключ остался.

– Эта квартира засвечена! Укройтесь где-нибудь неподалёку, я подъеду. Вы на машине?

– Да, забрали Несторову «реношку» во дворе дома родителей его друга.

– В квартиру у «Пятки» лучше не заходить.

– Поняла, звони. – Жанна повернулась к водителю. – Может быть, поедем ко мне?

Нестор вспомнил о родителях Стаса.

– Поехали обратно на Карамышевскую набережную, всего пять минут езды.

– Удобно ли? Мы же только что оттуда.

– Во-первых, мы к ним не заходили. Во-вторых, мы не будем обузой. Я маму Стаса знаю столько же, сколько его самого.

– Жми.

Улицы района не были забиты машинами, и слиперы доехали до набережной быстро и без приключений. Отца Стаса дома не было, и гостей встречала Антонина Фёдоровна, обрадовавшаяся неожиданному появлению друга сына.

Пока она хлопотала на кухне, бросив любопытствующий и оценивающий взгляд на Жанну, гости умылись с дороги и присели в гостиной на ворсистом диванчике с подушками бежевого цвета.

– У него был щит, – сказал Нестор, вспоминая схватку с Хусруллиным.

– Я уже поняла. Надо учиться пробивать такие щиты. Наших усилий не хватает.

– Мы же как-то справлялись до этого?

– Разработчики этой поганой психотронной техники не спят. Американцы опередили нас по части создания генераторов, а наши ребята пока не смогли достичь нужного уровня.

– Давай позвоним Курчинскому, спросим, как идут дела по изучению зомбера. Его лаборатория давно занимается психотроникой.

– Если бы он что-то сделал, мы бы уже знали.

– Неприятно чувствовать себя беззащитным.

– Чего ж тут приятного. У родителей Стаса есть что-нибудь выпить? Хочу расслабиться.

– Наверно, есть, как и в любой семье. Могу спросить у Антонины Фёдоровны.

– Не надо, неудобно, я передумала.

– Правильно, употребление алкоголя даже в малых дозах ещё никому не помогало. Кстати, это одна из заповедей нынешних молодых миллиардеров – не пить вообще.

– Не слышала о заповедях.

– Ну как же, и Цукерберг, и наш Паша Дуров не раз говорили об этом с высоких трибун. Не пить алкоголь – первое правило, следующее – всегда высыпаться, потом не переедать, заниматься спортом, умеренно, но регулярно, не читать новости.

Жанна фыркнула.

– Это правило стоит взять на вооружение как минимум вторым пунктом. Это всё?

– Ещё надо научиться длительной концентрации, не смотреть телевизор и не баловаться компьютерными играми. Зато обязательно участвовать в подвижных играх типа волейбола и лапты. Да, ещё жить в одиночестве.

– Да ладно, не может быть. Не играть в компьютерные игры – очень нужное правило, игры убивают способность к самостоятельному мышлению, несмотря на противоположные заверения создателей игр, которые на этом зарабатывают. Но жить в одиночестве…

– Данный пункт и меня насторожил. Хотя, если честно, я тоже не любитель компаний.

– Это другое, компании создаются по интересам, а жизнь намного шире и требует каждодневного соучастия, что даёт только семья.

– Говоришь правильно, а выходить за меня замуж не спешишь.

Жанна прижалась к нему, поцеловала.

– Всему своё время. Могу лишь заявить, что к одиночеству не стремлюсь.