Тонкий слой снега почти прикрывал хвою, но еще не скрывал рисунок иголок. Гера осторожно ступал, оставляя за собой черную цепочку следов. Петь на публику Тельбиз стеснялся, он решил просто насвистывать.

— Нет, Гера, по твоему свисту не угадаешь твое состояние, — прозвучал в коммуникаторе голос Малахова. — Ты все-таки лучше пой.

— Вам же хуже будет, — ответил Гера и запел, вернее, закричал первую пришедшую на ум, песню:

Шла собака по роялю Туда и обратно!

— И вправду, когда ты поешь, кажется, что излучение тебя уже накрыло по полной, — прервал его Вадим. — У тебя всегда так со слухом круто было?

— Ну я же говорил, мне лучше не петь, — ответил Гера. — Вот лучше я стихи буду читать. Вот и лето прошло, словно и не бывало…

Герман читал с подвывом, как это делают поэты. Вкладывая в свой подвыв эмоции, которые обычно передают интонациями и выражением. Но это устраивало Малахова, и он молча следил за Герой. Сухому такая декламация не понравилась, и он покрутил пальцем у виска.

У елки, в которую угодила гайка, Гера остановился и осмотрелся. Впереди метров на тридцать в лесу раскинулась поляна, заросшая черным по осени бурьяном.

— Слушай, я вот что думаю, Сухой-то меня прокинул! Я, конечно, гайку далеко могу запустить, нет проблем, но я ни фига не увижу ее! Реже бросать надо!

— Сухой говорит, что надо, как кинул, гайку подбирать! — ответил после паузы Малахов.

— Слушай, Вадим, тебе не кажется, что для нашей оснастки это как-то несерьезно — гайки кидать? Может, лучше эти гайки на памятник пустить? Да с машины каждый сантиметр сканируется, Клава, ты слышишь, да?

— Да слышу я все прекрасно, — ответила Клава, — и на локаторе вижу. Чисто все. Если что не так, сразу бы сказала. И кабанов там близко никаких нет! Биокативность минимальна. Так, птички какие-то по веткам. А йоптель у нас, судя по всему, один. Сухим его зовут. Давайте скорее, а то тут Тимур жрать хочет. К пайку подкрадывается.

— Сухпай не трогать! — строго приказал Малахов. — Ждите, мы скоро. Гера, продолжай движение. И гайки все-таки кидай, не будем нарушать местные традиции.

— Ладно, есть не нарушать. Только вот… — Гера достал из набедренного кармана индивидуальный пакет, разорвал упаковку зубами и отмотал метр бинта. Он аккуратно привязал к обрывку гайку и сообщил Малахову: — Если уж не нарушать традиции, то я по старинке, с бинтом. Кстати — спроси у Сухого, почему они гайки голые кидают? Видно же плохо. Чтобы потом проще про них мультики 3-дэшные снимать было? О славе будущей хлопочут?

— Гера, на тебя поле действовать начало? — спросил Вадим. — Что-то ты многословен стал.

— Достали просто эти гайки, извини. Да и вообще все достало. Ладно, пошел я дальше. Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый…

Гера взял за конец бинта гаечную конструкцию и, сильно раскрутив, как пращу, пустил гайку в полет в направлении казарм. Фыркнув, гайка с бинтом пролетела по большой дуге и упала среди елок, только чудом не зацепившись за ветки.

— Вот так-то лучше, — в один голос сказали Герман и Вадим.

— Черт, мы от длительного общения начинаем просто петь дуэтом, — улыбнулся Малахов. — Хотя нет, дуэтом с тобой петь не получится. Продолжай движение, мы пока тебя видим.

Гера спокойно направился на границу поляны. Хотя что-то в полете гайки, вернее, в ее падении, его слегка смутило. Что, он еще не понял. Но уже в нескольких метрах от того места, где виднелся белый на белом бинт, стало ясно, что марлевый хвост завис в нескольких сантиметрах над землей.

— Странные тут артефакты. — Гера присел над бинтом и включил картинку с коммуникатора на передачу. — Видишь, Вадим, что за цаца?

— Да вижу, осторожно. Только откуда тут растяжка?

Бинт не упал полностью в снег, потому что повис на тоненькой проволочке. Осмотревшись, Герман увидел, что одним концом проволочка крепилась к колышку рядом со стволом молодой ели. Второй конец уходил направо, через несколько торчащих из земли стальных колечек. В итоге проволока оканчивалась на закрепленном на толстой сосне невысоком цилиндре зеленого цвета, диаметром сантиметров в сорок.

— Зацепи я эту растяжку — коридор метров в пятьдесят выдуло бы огненным валом, — пробормотал Гера. — Интересно, тут всюду такого натыкано? По всей Зоне?

— Сухой говорит, что растяжек не видел никогда. Можешь дать поближе картинку фугаса? — Вадим уже связывался с Центром. — Я хочу узнать, чье это производство.

В ответ на укрупненное изображение пришел немедленный ответ из Центра.

«Фугас тактический, устанавливаемый, входит в состав штатного оружия стран НАТО».

— Что-то много тут железа из НАТО. И те М16 у таможенников… — прокомментировал новость Гера. — Кстати, проволочка не ржавая, все свеженькое. Надо внимательнее быть. Ну, спасибо Сухому за гайки!

— Он говорит пожалуйста, — ответил Малахов. -И еще он спрашивает, что такое биокативность.

— Ха, заметил! — раздался веселый голос Клавы. — Так скажи ему, это мы сами придумали.

— Это давно придумали, — сообщил Малахов сталкеру. — Обозначает степень враждебности биосреды. От итальянского cattivo — злой или вредный. Сначала просто опечатка в отчете была, ну и чтобы перед начальством в грязь лицом не ударить — придумали термин.

— Биологи, итить его, — буркнул Сухой. Тельбиз, запустив вперед очередную хвостатую

гайку, осторожно двинулся дальше. Хотя новых растяжек и не попалось, он вздохнул спокойно уже только возле автопарка. От негj до самой аппаратной была довольно широкая дорога, которая хорошо просматривалась и не таила очевидных опасностей.

— Как дела, Гера? — в очередной раз окликнул его Малахов. — Не стал еще зомби?

— Башка, конечно, побаливает, как в тисках жмет, — отозвался Тельбиз. — Типичное проявление психотронки, но терпимо. Так что, я думаю, мне бояться нечего.

Аппаратная, достаточно большое здание, когда-то набитое электроникой, охраняющей небо страны на дальних подступах, находилась у дороги с неизбежными тополями на обочине. Направо и налево от здания уходили галереи с кабелями, которые подавали сигнал к несуразно большой квадратной решетке антенны. Здесь, у самой антенны, уже явственно чувствовалось гудение, исходящее от излучателей антенны, похожее на гудение высоковольтных проводов.

— Приближаюсь к входу, — сообщил Гера. — Осталось пятнадцать метров.

— Да, мы картинку принимаем. Еще раз — осторожно!

— Я думаю, что тут побеспокоились о том, чтобы в аппаратной не было сильного поля, там я буду в безопасности.

— Гера, а почему ты решил идти сначала в коммутационную? — раздался голос Клавдии. — Я думаю, что…

— Все в порядке, Клава, я просто хочу проверить сначала, что там стоит. Иначе мне сложно будет понять логику работы этой байды, — ответил Герман. — Ведь вся система работает совершенно не так, как задумывалось много лет назад.