Время от времени через щели в двери в дом вместе с порывами ветра залетала снежная крупа. Очаг почти замело белым снегом, но Лу Чэнькан не обращал на это никакого внимания.

Лу Чэнькан задремал, но пробежавший по спине холодный воздух заставил его открыть глаза. Он подбросил дров в огонь. Сырые поленья разгорались с трудом, однако через некоторое время в очаге вновь поднялись алые языки пламени. Лу Чэнькан опять задремал, но был снова разбужен холодным сквозняком. Так повторялось несколько раз, но командир вдруг внезапно вскочил со стула:

— Кто здесь? — прорычал он.

Где-то рядом ему почуялся шорох. Ветер так не шумит.

Некоторое время Лу Чэнькан молча стоял, прислушиваясь к треску поленьев, а затем схватил копье и распахнул дверь клети, в которой хранились овощи — она была напротив спальни. Здесь тоже были набросаны камышовые циновки, на которых валялся всякий хлам. Разворошив их копьем, Лу Чэнькан обнаружил настил, закрывавший подпол. Командир без предупреждения ткнул в половицы острием копья:

— Выходи!

Было слышно, как человек в подполе зашевелился и стал поднимать крышку погреба. Лу, затаив дыхание, следил за ним, не опуская копья.

Из погреба показалась… женщина. Каких лет, непонятно, но точно, что женщина. Лу Чэнькан кинулся к ней, ухватил за одежду и потащил к огню. Но прежде чем он успел хоть слово сказать, женщина сама открыла рот:

— Ты что?! Я же уже умерла! Еще раз убить меня хочешь? — резко произнесла она на местном наречии.

— Чего прячешься? — спросил Лу.

— Да не прячусь я! Просто дом нельзя оставлять. Хозяин-то мой прошлой осенью умер. Дух его в этом доме спит, так что и мне спать снаружи никак нельзя…

— Да, так умер-то мой муж прошлой осенью… — продолжала женщина. — Так что и я теперь разве что дышу, да по виду жива, а на самом деле померла давно. И нет в моем сердце ни печали, ни радости… Умерла я уже, понял? Разве можешь ты меня еще раз убить?

Отблески пламени, пылавшего в очаге, едва освещали лицо женщины, но и этого света было достаточно, чтобы понять, что она была еще очень молода, чуть старше двадцати. Глубоко в ее глазах поблескивали огоньки дикости, отличавшей женщин этого племени.

— Умерла, говоришь? Ну, тогда считай, что я тоже умер: меня тоже ничто не радует, ничто не печалит… — проговорил Лу Чэнькан и повысил голос:

— А мне-то что до мертвецов? Марш в спальню!

Женщина резко подняла голову, так что ее коса отлетела за спину:

— Нет, я пойду! — В ее голосе звучал вызов.

— Куда это, интересно?

— А то ты не знаешь?! Из дома!

— Ты что? Наружу? Зачем?

Лу Чэнькан выглянул за дверь. Там по-прежнему валил снег.

— Ночью, да по такому снегу только за смертью ходить…

— Да сколько ж можно говорить! Я умерла уже! Мне ли смерти бояться? — женщина повернулась и направилась к двери. Лу Чэнькан снова схватил ее за платье:

— Погоди! Можешь вернуться к себе!

Женщина снова бросила на него быстрый взгляд:

— Нельзя мне под одной крышей спать ни с кем, кроме мужа! Ухожу! Если нет — иди ты!

Лу Чэнькан все это время не отрывал глаз от лица незнакомки, но только сейчас, совершенно неожиданно для себя, вдруг почувствовал, что женщина распаляет его как мужчину.

Давно забывший, какие они — женщины, Лу Чэнькан вдруг снова, на этот раз против своей воли, взглянул в лицо стоявшей перед ним молодой дикарки.

Бросившись к женщине, Лу в третий раз схватил ее за платье и снова поволок — на этот раз в постель. Женщина отчаянно сопротивлялась, но когда он швырнул ее на сухой камыш, то она вдруг сдалась, перестала противиться Л у и застыла как мертвая…

На рассвете, открыв глаза, Лу с трудом понял, что он лежит в каком-то смрадном логове в обнимку с дурно пахнущей женщиной. Стоял дикий холод, но в объятиях женщины он совершенно не чувствовался: ее тело пылало, как огонь. Женщина спала.

Лу Чэнькан вскочил, схватил оставленный в комнате меч, вынул его из ножен, воткнул в связку сухого камыша, служившего изголовьем, и снова обнял женщину. Теперь он был готов зарубить каждого, кто войдет в спальню. Всякий, кто увидит, что он обнимает женщину из племени каре — не жилец на этом свете!

Женщина проснулась. Она и в этот раз сначала яростно ему сопротивлялась, но потом сдалась и лежала с широко раскрытыми глазами — холодная, застывшая, словно мертвая.

Рассветало. Лу Чэнькан вложил меч в ножны и втолкнул женщину в тот же подпол, где она пряталась прежде.

И опять целый день шел снег, а Лу Чэнькан сидел у огня. Он отнес женщине половину своего обеда. Та молча приняла еду.

Наступила ночь. Когда стало ясно, что солдат больше не придет в его землянку, Лу снова вытащил женщину из подвала и поволок ее в заваленную камышом спальню. В ту ночь Лу Чэнькан снова вынул из ножен меч и воткнул его в изголовье, а сам упал на землю и обнял неправдоподобно горячее женское тело…

Ни на третий, ни на четвертый день отряд так и не смог выйти из деревни каре. Снег то шел, то переставал, тяжелые пепельно-серые тучи по-прежнему низко висели над самой землей.

Под защитой обнаженного меча Лу Чэнькан проводил с женщиной ночь за ночью. Лежа с ней, он внимательно вслушивался в тишину, но ни малейшего шороха не долетало до его слуха. Всякий, кто зашел бы в комнату и увидел, чем они тут занимаются, был бы зарублен на месте — будь он хоть солдат, хоть командир.

Днем, сидя в одиночестве у огня, Лу Чэнькан время от времени обнюхивал свои руки: он опасался, что запах женщины, этот отвратительный трупный смрад, проникнет и в его тело. Но с наступлением ночи он никак не мог удержаться от того, чтобы под защитой меча не обнять эту разящую мертвечиной дикарку.

На пятую ночь женщина впервые заговорила:

— А зачем ты меч в изголовье ставишь? — спросила она.

— Чтобы зарубить каждого, кто увидит, как мы тут с тобой лежим, — ответил Лу.

— А зачем это? — снова удивилась она, и на этот раз Лу Чэнькан не нашелся с ответом.

— Не думала, что так ответишь. Хотя ясно: позор тебе, что со мной спознался. Но и мне ведь позор! Ведь для наших спознаться с чужими — это верная смерть. Так что мне от своего позора тоже мечом защищаться придется. Войдет сюда кто — мне прежде тебя надо за меч хвататься…

Она, как обычно, бросила на Лу Чэнькана ледяной, полный ненависти взгляд, но сейчас он впервые ощутил к этой дурно пахнущей женщине нечто вроде привязанности… «Вот такую бы — да в жены!» — вдруг подумал Лу Чэнькан, который так и не обзавелся семьей.

На шестой день бесконечный снег, наконец, прекратился. Можно было давать отряду команду выступать, но Лу Чэнькан отложил выход еще на сутки. Ночью, обнимая женщину, он понял, что ему будет трудно с ней расстаться…