Егор опять пододвинул свой стул к Кире. Детская писательница резко встала и вместе со стулом отсела подальше от пылкого фантаста.

– Все это было бы прикольно, – сказала Лина, – если бы не три смерти за одну неделю. Похоже, атмосфера нашего семинара так же токсична, как воздух в красной зоне ковидного госпиталя!

– На Земле еще встречаются загадочные места, а в календаре черные месяцы, – Кармини внезапно заговорила загробным голосом. – Ничего необычного в последних событиях не вижу. Все три смерти наступили по разным причинам. Бедолаг, конечно, жаль, но в их кончине я не могу никого винить. Так распорядились звезды на небе.

– Даже не знаю, что и думать, – сказала Кира. – Такое впечатление, что все мы попали в страшную сказку. И читать боязно, и до мурашек хочется узнать, чем дело кончится.

– Дольше оплаченных двух недель нас тут все равно держать не станут, – примирительно сказал Егор. – Скоро дочитаем эту историю до финала и разойдемся.

– Заведение закрывается, – внезапно объявил бармен и выключил половину лампочек. – Право на отдых, данное мне Конституцией, пока еще никто не отменял.

– А вы в Дуделкино живете? Далеко отсюда до вашего дома? – поинтересовалась Лина.

– Ну, конечно, в Дуделкино, где же еще? – удивился бармен и с достоинством поправил галстук-бабочку. Он сказал это таким надменным тоном, словно все дуделкинцы носят галстуки-бабочки, отращивают щегольские бородки и приглаживают прическу гелем. – У нас весь персонал в Дуделкино проживает. Здешние зарплаты москвичам неинтересны.

– А вы случайно не в курсе, кто владеет этим пансионатом? – спросил Башмачков бармена как можно равнодушнее.

– Понятия не имею, – отозвался бармен. – А если и знал бы – не сказал. Когда устраивался сюда на работу, бумагу подписывал. Короче, если меня за длинный язык уволят, в Дуделкино подходящего места не найти, а в Москву каждый день мотаться неохота.

Посетители бара вывались наружу, и Лина, отозвав Башмачкова в сторону, спросила:

– Ты не забыл? Завтра идем с Иветтой на кладбище.

– Прогулка намечается интересная, однако с утра нас ждет мадам Ильинская, семинар-то никто не отменял. Ты заметила, что Султанша с каждым днем становится все подозрительнее? Боюсь, наше отсутствие в зале будет слишком заметно.

– Башмачков, ты сейчас о чем? Или о ком – о Султанще? Тут труп на трупе, а ты про какой-то дурацкий семинар мне втираешь. Я сегодня наконец поняла: это сомнительное мероприятие принесет денежки только Ильинской, а мы в итоге останемся с тем, с чем пришли. Напишем ей заготовки для будущих книг – и адью, товарищи негры! Уверяю тебя, ничего нового мы от Ильинской завтра не узнаем. Для писателя главная школа – чтение хороших книг, а не семинары сомнительных коучей.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Башмачков.

– С утра ныряем в нашу дырку в заборе и двигаем к Иветте. Не застав нас на семинаре, эта дурочка Кармини раструбит всем, что у нас интимное свидание, а Ильинская, Кира и Цветков тут же на это клюнут. Что ж, тем лучше! Повесим на дверце моего номера табличку «Не беспокоить», включим громко телик, якобы для маскировки, а ключ возьмем с собой. Это не оставит персоналу сомнений, чем мы занимаемся в закрытом номере, и никто не посмеет туда врываться. Ну, а после обеда появимся как ни в чем ни бывало, извинимся и изобразим двойное усердие.

– Что ж, я не прочь был бы осуществить твой коварный план в реальности. – усмехнулся Башмачков.

– Ладно, Казанова, обдумывай лучше пока план Б.

– Это еще зачем? – не понял литератор.

– На случай провала плана А, – Лина взглянула на Башмачкова с сожалением, словно психолог на ученика из класса коррекции. – Жизнь любит подставить подножку именно в тот миг, когда ты уже мчишься, всех обогнав, по финишной прямой.

Вдова писателя Куделина, она же Иветта Коромыслова срезала последние осенние хризантемы в палисаднике. Завидев у калитки Лину и Башмачкова, она вытерла руки о фартук:

– Ой, дорогие мои, здравствуйте! Как хорошо, что вы пришли! – пожилая дама им искренне обрадовалась. – Вот собираюсь отнести мужу на кладбище его любимые цветы.

Треф, завидев Лину, возликовал, подпрыгнул и оставил на ее джинсах следы мокрых лап. Башмачкову же пес всем своим видом продемонстрировал полнейшее презрение, не удостоив «соперника» даже лаем. Писатель отошел от него подальше – так, на всякий случай…

Кладбище в Дуделкино представляло собой в эту пору красивое и одновременно печальное зрелище. Красные и желтые листья радовали глаз, последние цветы вспыхивали то тут, то там, однако заброшенные и неухоженные могилы наводили на мрачные мысли. На многих оградках облезла краска, памятники и деревянные кресты покосились, а надписи на каменных плитах почти стерлись. Иветта Александровна как заправский экскурсовод вела их от могилы к могиле. Захоронения самых известных писателей находились в лучшей части кладбища – на горке, откуда вода в дождь стекает вниз и не застаивается болотцами в оградках. Писатели попроще, чьи творения даже собственные внуки не читают, упокоились внизу, ближе к дороге. Одним словом, даже после смерти администрация кладбища выстроила мастеров пера по рангам. В советское время секретариат Союза писателей вместе с Литфондом так же четко распределяли блага своим членам: кому дачу, кому очередь на квартиру в ЖСК, а кому новую книгу в план на следующий год.

Лина шла по дорожке и грустно размышляла о бренности земной славы. Ветер поднимал груды сухой листвы, кружил ее и бросал ей под ноги, словно цветы на сцену эстрадной звезде. Треф бодро трусил впереди компании и махал ушами, словно огромными рыжими листьями. Лине захотелось сфотографировать пса на фоне такого же, как он, рыжего перелеска, и она достала смартфон.

В полной тишине звонок прозвучал громко и тревожно. Номер был незнакомым.

«Наверное, реклама», – решила Лина и отключила звук у смартфона. Однако телефон звонил снова и снова. Пришлось ответить.

– Прекращай шастать по поселку со своим дружком и разнюхивать тут. Вали с кладбища подобру-поздорову. Дважды предупреждать не буду, – раздался в трубке глухой и слегка гнусавый голос.

– Кто это? Кто говорит? – закричала Лина, но незнакомый абонент уже отключился.

– Нас кто-то решил запугать, – сказала она Башмачкову. – Кому-то очень не нравятся наши с тобой прогулки по Дуделкину.

– Ну, коль скоро мы сюда тайно явились, то возвращаться в отель, не дойдя до цели, глупо, – литератор старался держаться браво и говорить уверенно. – Кто бы это ни был, потерпит! Вы согласны со мной, Иветта Александровна?

– Милые мои! Меня и моего покойного мужа, писателя Куделина, в советское время столько раз запугивало НКВД, а потом КГБ, что пальцев на обеих руках не хватит сосчитать! А эти конторы, между прочим, были пострашнее нынешних гопников, – усмехнулась Иветта. – К тому же, мы почти у цели. Треф, вперед! – и дама, бодро зашагала первой по узкой тропинке.