Вода закипела. Лисс наполнила три бумажных стаканчика и сделала кофе. Комнатушку наполнил волшебный, почти забытый аромат. Интересно, сколько я проторчала тут, если уже успела забыть?

– Угощайтесь. – Лисс протянула нам горячий напиток. – Джулс, где тебя держит Алудра?

– Смахивает на бывший винный погреб. Сплошь голые стены, света нет. Спать приходится на полу. У Феликса, как назло, клаустрофобия, Элла скучает по дому. Оба рыдают ночи напролет, фиг уснешь.

– Провали испытание, – посоветовала Лисс. – Да, жизнь тут не сахар, но все лучше, чем с куратором. От нас подпитываются, только если попадемся под горячую руку. – Она хлебнула кофе. – Впрочем, далеко не всем такое под силу. У меня была подруга. Пожив здесь немного, она стала умолять куратора дать ей второй шанс. Теперь щеголяет в алой тунике.

Кофе допили в гробовом молчании. Потом Лисс сварила яйца, и мы съели все до последней крошки.

– Я вот думаю, – протянул Джулиан, – рефаиты и впрямь могут возвратиться туда, откуда пришли?

Лисс пожала плечами:

– Наверное.

– Тогда что их здесь держит? Жили ведь они как-то до нас. Непонятно только, чьей аурой питались.

– Мне кажется, дело в жужунах, – вклинилась я. – Не зря Нашира назвала их расой паразитов.

Джулиан кивнул:

– Считаешь, они забрали у наших друзей нечто ценное?

– Ага, совесть.

Тот фыркнул:

– Типа того. Не исключено, что рефаиты были белые и пушистые, пока не нагрянули жужуны, – веселился он.

Лисс, напротив, даже не улыбнулась.

– Может, причина в эфирном пороге? – предположила я. – Нашира сказала, враги появились после того, как он дал трещину.

– Напрасно вы гадаете, – глухо пробормотала Лисс. – Правду все равно не узнать, рефаиты надежно ее охраняют.

– С чего бы? Если они такие могущественные и несокрушимые, зачем им перестраховываться?

– Знание – сила, – вздохнул Джулиан. – И сила на их стороне.

Лисс притянула колени к груди.

– Ошибаешься, брат. Меньше знаешь, крепче спишь. – Она буквально повторила слова Бабая. – От знания так просто не избавишься. Это пожизненное бремя.

Мы с Джулианом переглянулись. Лисс здесь давно. Наверное, стоит последовать ее совету. Или наоборот, не стоит, если хотим выбраться отсюда живыми.

– Лисс, – осторожно начала я, – а у тебя не возникало мысли насчет борьбы?

– Дня не было, чтобы не приходило.

– Так в чем проблема?

– Иногда я мечтаю выдавить Сухейлю глаза голыми руками, – с надрывом перечисляла Лисс. – Мечтаю пристрелить Наширу, вспороть брюхо Гомейсе, но всякий раз понимаю: меня убьют раньше, чем успею хоть что-то предпринять.

– Такими темпами ты рискуешь застрять здесь навечно, – мягко проговорил Джулиан. – Неужели тебя это устраивает?

– Конечно нет. Мне, как любому нормальному человеку, охота домой. Но ведь дом – понятие растяжимое… – Она резко отвернулась. – Вы наверняка считаете меня трусихой, бесхребетным ничтожеством.

– Лисс, напрасно ты…

Но акробатка не дала мне договорить:

– Не отрицай, Пейдж. Именно такой вы меня считаете. Но позволь рассказать кое-что, раз уж вас так тянет к знаниям. В две тысячи тридцать девятом году, во время Восемнадцатого Сезона, случилось восстание. Все местное население выступило против рефаима. – Боль в глазах девушки состарила ее на добрый десяток лет. – В результате погибли все – невидцы, ясновидцы. Не выжил никто. Рефаиты просто велели «алым туникам» не вмешиваться и позволили эмиту уничтожить всех и вся. – Она помолчала. – За непослушание положена кара, вот бунтовщики и поплатились. Рефаиты сразу предупредили нас о последствиях. – Девушка принялась тасовать колоду. – Вы оба – бойцы по натуре, но я не желаю сидеть и смотреть, как вы будете умирать. Тем более такой смертью.

Возразить было нечего. Джулиан задумчиво почесал в затылке и уставился на огонь.

Больше тема восстания не поднималась. Мы доели фасоль и вылизали пустые банки. Лисс пристроила колоду у себя на коленях. Затянувшееся молчание прервал Джулиан:

– Лисс, а откуда ты родом?

– Из Крадлхолла, это район Инвернесса.

– Как там обстоят дела с Сайеном?

– Как везде. Крупные города у них под колпаком. Правда, охранная система в разы слабее, чем в Лондоне, но суть от этого не меняется. Как и в цитадели, все подчинено инквизитору.

– Зачем тебя понесло на юг? – спросила я. – На севере ведь куда безопасней…

– А зачем все идут в Сай-Лон? За работой, деньгами. Нам ведь тоже хочется кушать. – Лисс накинула на плечи покрывало. – Родители очень боялись жить в центре Инвернесса. Паранормалы там сами по себе, не чета Синдикату. Вот отец и решил попытать счастья в цитадели. Почти все сбережения ушли на то, чтобы добраться до Лондона. И там мы оказались никому не нужны. Местные главари мимов так и заявили, что гадателей у них как собак нерезаных. Худо-бедно мы держались, а когда деньги закончились, стали балаганить за кусок хлеба и крышу над головой.

– И вас поймали.

– Однажды отец заболел. Ему было за шестьдесят. Возраст, сами понимаете. Я отправилась вместо него на «точку». Подошла женщина, попросила погадать. – Лисс снова принялась тасовать карты. – Мне едва стукнуло девять. Конечно, я не сообразила, что моя «клиентка» из НКО.

Джулиан тяжело вздохнул:

– Сколько ты провела в Тауэре?

– Четыре года. Меня неоднократно пытали водой, требовали рассказать, где прячутся родители. Отвечала, что не знаю.

Да, слабое утешение.

– А ты откуда, Джулиан? – сменила я тему.

– Тут неподалеку. Сектор четыре-шесть.

– Случаем, не самый мелкий?

– Ага, поэтому Синдикат нас и не трогал. Шайка у меня была небольшая, с деятельностью мимов никак не связана. Занимались старыми добрыми сеансами.

Меня вдруг охватила тоска. Тоска по родной шайке, по своим ребятам.

Измученный Джулиан снова задремал. Пламя в жестянке медленно угасало. Лисс не отрываясь смотрела на огонь. Я закрыла глаза, но уснуть не могла. Меня терзали мысли о Восемнадцатом Сезоне. Столько людей погибло, а их родные даже не подозревают об этом. Обстряпано без суда и следствия. Какая чудовищная несправедливость! Неудивительно, что Лисс боится сражаться.

И тут завыла сирена.

Джулиан испуганно встрепенулся. Сирена надрывалась, хрипела, пока не перешла на пронзительный вой. Реакция у меня сработала мгновенно – тело напряглось, сердце бешено заколотилось.

Снаружи загромыхали шаги. Послышался топот бегущих ног. Мимо нашей двери промчались три «алые туники» с мощным фонарем наперевес. Лисс спокойно села на кровати.