– Как тебе жилось в лучах его славы?

– Болливудские фильмы – продукт широкого потребления. Танцы мне всегда нравились, но в остальном это слишком наивно. Сложно испытывать восторг из-за чего-то, к чему не лежит душа. Должна признаться, насчет связей с мафией ты был прав. Поэтому так много фильмов повествуют о преступном мире Бомбея. Все разговоры только об этом да о крикете. Скучнее не придумаешь. Я часто ощущала себя белой вороной.

– Значит, в дела Фрэнка ты посвящена не была?

– Он умело пользовался своим звездным статусом и тем, что не принадлежал ни к индуистам, ни к мусульманам. Мог легко сыграть сочувствующего любой из сторон и везде найти друзей. Благодаря ослаблению государственного контроля над экономикой у него появилась большая свобода действий. Шику мог открывать компании, продавать их, покупать новые. Обзаведясь связями в правительстве, стал получать лучшие контракты. С ним трудно состязаться в умении находить нужных друзей и оказываться в нужное время в нужном месте.

– Тогда ваши отношения и дали трещину?

– Дело не только в том, что в кругу знакомых мужа я чувствовала себя белой вороной. Его мир вызывал у меня отторжение. Люди грызлись за деньги и власть, а женщин судили только по внешности, одежде и, как выражался Шику, трахопригодности. Мумбаи, или Бомбей, как он тогда назывался, всегда казался мне довольно гадким местом.

Исабель задумчиво покачала головой, словно погружаясь в воспоминания.

– Мы танцевали на хрустальном полу, под восхищенными взглядами, а в это время миллионы людей жили в натуральном дерьме. Случались дни, когда мне было стыдно даже выйти на улицу. Шику понимал, что я не создана для такой жизни. Он открыл эскорт-агентство для себя и друзей. К середине девяностых между нами все было кончено. В девяносто втором он купил мне дом на Эдвардс-сквер, и большую часть года я проводила там. Еще через пять лет нашла работу и вовсе перестала приезжать в Индию.

– Что скажешь о новой жене Фрэнка?

– Шармила из бедной семьи, но очень красивая. Была любовницей какого-то гангстера, пока Шику не приметил ее и не предложил управлять тем самым эскорт-агентством. А потом она заменила меня.

– Чувствуешь обиду?

– Ничуть. Шику всегда за мной приглядывал. У нас не возникало разногласий относительно будущего Алишии. Мы договорились, что учиться она будет здесь, но непременно познакомится с жизнью Мумбаи. Она ездила туда на каникулы, а остальное время жила со мной. Благодаря Алишии мы до сих пор поддерживаем связь.

– Выспалась? – участливо поинтересовался голос.

– Да, – пробормотала Алишия.

Ее мутило после укола транквилизатора. Девушка не сразу вспомнила, где находится, а искренняя забота в голосе похитителя удивила ее.

– Готова встретить новый день?

– Нет. – Она понемногу приходила в себя.

– Даже если я скажу, что это твой последний день на этом свете?

Алишия испугалась, но лишь пожала плечами в ответ.

– Я сижу здесь взаперти. Вряд ли сегодня что-нибудь изменится.

– Да, – согласился голос. – Жизнь без свободы ничегошеньки не стоит.

– Точно, – уныло подтвердила Алишия.

– Иногда и сам не понимаешь, почему так привязываешься к жизни.

– Можно мне снять маску? – Она поняла, что уже привыкла подчиняться голосу.

– Молодец, быстро учишься.

Алишия поднесла руку к лицу.

– Постой. Убери руку. До поры до времени тебе придется побыть в маске.

– Я ведь уже видела все в этой комнате.

– Значит, и маску снимать незачем. Расслабься. Сосредоточься. Обратись к подсознанию и найдешь много интересного.

– Вы, случайно, не…

– Чокнутый психотерапевт? Вовсе нет. Так, любитель. Постараюсь избежать ошибок, которые могут травмировать твою психику до конца дней.

– Я хотела сказать «духовник». Со всеми этими разговорами о подсознании и последнем дне.

– Ну, ты, вообще-то, католичка. Ходила когда-нибудь к обедне?

– Меня даже крестили.

– Ого! Но ты ведь прежде не исповедовалась?

– Сегодня за тобой не числится грехов, а завтра…

– Они вроде как уже и не твои, – закончил за Алишию голос. – Как же мало твои близкие знают о тебе. Пока ты ребенок, на твои недостатки закрывают глаза, а когда взрослеешь – и вовсе теряют из виду.

– Вы расскажете матери про Абиолу?

– Уверен, что у каждой красивой женщины найдется похожий скелет в шкафу.

– Я пытаюсь искупить грехи.

– Каким образом? Дружбой с чернокожими?

– Похоже, вчера на Стрэнде черного паренька пырнули ножом…

– И ты вызвала полицию. Не думаю, что так можно искупить грехи.

– Откуда вам известно про звонок? Только Джим об этом знал. Вы с ним сообщники?

– Ты бы удивилась, узнав, сколько людей вызвалось нам помогать! Одни – за деньги, другие – безвозмездно. Мы ведь не где-нибудь, а в Лондоне. В данном случае мы просто прослушивали твой телефон. Ты повела себя как законопослушная гражданка, пусть и не без корыстных побуждений.

– Я вас знаю? – Алишия пыталась понять, встречалась ли с этим человеком лично.

– Конечно знаешь. Я твоя совесть. Так уж вышло, что последние двадцать лет наши пути не пересекались.

– Что ты написал в рапорте? – спросила Исабель.

– Все, что касается сложившейся ситуации, – ответил Боксер. – Подробное содержание телефонного разговора. Физическое и психологическое состояние участников – твое, Фрэнка и Алишии. Отношения между вами на текущий момент. Жизнеописание. Все, что может потребоваться старшему оперуполномоченному для ускорения следствия. Моя задача – донести до вас объективное положение дел. Их задача – донести объективное положение дел до меня. Так надежнее.

– Ты докладываешь абсолютно обо всем?

– События прошлой ночи я опустил.

– Раньше с тобой такое случалось?

– Нет.

Исабель облегченно кивнула.

– Не знаю, почему это произошло, – призналась она. – Никогда ничего подобного не делала.

– Этого бы не произошло, если бы все шло по плану. Рядом находились бы другие люди. Случившееся – моя вина, я повел себя непрофессионально.

– Я нуждалась в тебе.

– А я в тебе. Не время разбираться, что это значит. Ситуация напряженная, и все может измениться.

– Не думаю.

– Хочу лишь сказать, что не собираюсь использовать твою психологическую уязвимость как оправдание. Я почувствовал влечение к тебе с первого взгляда. Подобного со мной раньше не бывало.