– Позвольте мне упаковать ваши подарки, – пропел Брасселини, захватывая обе пары и исчезая в подсобке.

А спустя десять минут – которые Ленчик с Катей, обессиленные, просидели на банкетке, каждый на своей, – вернулся с двумя льняными чехлами, украшенными логотипом своего магазина. С поклоном вручил их каждому.

– А теперь, господа, надо, по старинному обычаю, отметить удачное приобретение. Прошу!

Катя с Ленчиком переглянулись, но отказываться, конечно, было неудобно.

Узенькая винтовая лесенка, поднимающаяся из подсобки на второй этаж, привела их, противу ожидания Кати, не на магазинный склад, а в небольшую квартирку-студию. Быт здесь был организован уютно и со вкусом. Одна большая комната, кухня в углу, отгороженная барной стойкой; пара кожаных диванов, огромный телевизор, платяной шкаф. На плечиках в углу отвисался давешний смокинг.

– Вот мое скромное жилище, прошу извинить, у меня тут беспорядок, – пробормотал Брасселини и быстро спрятал смокинг в шкаф.

Однако никакого, кроме смокинга, беспорядка в студии не наблюдалось. Комната и кухня сияли чистотой.

На кухне имелась полочка, на которой рядами лежали бутылки. Дотторе достал одну из них, вытащил из посудомоечной машины три пузатые рюмки. Плеснул из бутылки на донышко каждой.

– Арманьяк, одна тысяча восемьсот тридцатого года, – торжественно провозгласил хозяин. – Я берегу его только для совершенно особых случаев. – И он со значением глянул прямо в глаза Кате.

– Итак, – поднял он бокал, – за обновки, которые, я скромно надеюсь, придадут дополнительный блеск великолепию моих замечательных гостей из заснеженной России!

Он с видимым наслаждением, смакуя, отхлебнул свой напиток. Его примеру последовали и Ленчик с Катей. «Коньяк как коньяк, – подумалось девушке, – с такой баснословной выдержкой – сто семьдесят пять звездочек, что ли? – мог бы быть и повкуснее».

– А вы не позволите мне посмотреть бутылочку? – фальшивым тоном попросил Ленчик. По его запинающемуся голосу можно было понять, что доза коньяка поверх домашнего вина подействовала на юный организм разрушающе.

– Прошу вас.

Студент повертел в руках бутылку с драгоценной жидкостью, а потом скептически провозгласил:

– Хм, для восемьсот тридцатого-то года бут-тылочка могла бы быть и постарее.

– Мой друг Лео, – с мягкой назидательностью возразил синьор Брасселини, – арманьяк, так же как любой вид бренди, выдерживается, в отличие от вина, в бочках. И только затем разливается по бутылкам. Поэтому внешний вид посуды с возрастом данного напитка никак не связан.

Катя заметила, как вмиг отчаянно покраснел «друг Лео».

– Ну и ладно, – пробормотал он, а потом растерянно присел на один из двух диванов.

А потом – и прилег на него, проговорив в пространство:

– Я, пожалуй, немножечко подремлю. – А еще через минуту уже крепко спал, даже не сняв кроссовок.

Господин Брасселини по-отечески улыбнулся, глянув на юношу, достал из шкафа плед и прикрыл им Лео. Затем он заботливо погасил верхний свет, оставив маленькую лампочку в кухоньке. Потом сделал шаг по направлению к Кате. Взял из ее рук бокал, поставил на стол и заключил ее в свои объятия. Арманьяк, подарки и запах духов Паоло ударили ей в голову, и она ответила на его поцелуй…

…Катя взглянула на часы очень не скоро.

– Боже мой! Уже полчетвертого! – воскликнула она. – У нас же самолет!

– Катя, времени еще полно, – хрипло прошептал ей в ухо синьор Брасселини.

– У нас еще чемодан на вокзале, в камере хранения!

– Я провожу вас.

– Все равно. Нет. Мы загостились. Нам пора. Я воспользуюсь твоей ванной? – И она вырвалась из его объятий, вскочила с дивана…

…А еще через полтора часа спортивный «Лексус» синьора Брасселини подвозил Катю к ночному веронскому аэропорту. На заднем сиденье покачивался спящий Ленчик в обнимку с огромным чемоданом – скарб путешественников не влез в багажник спорт-кара.

«Лексус» остановился на полупустой стоянке, среди печального предрассветного часа.

– Когда мы с тобой теперь увидимся? – проговорил Паоло.

– Поедем с нами в Барселону! – залихватски предложила Катя.

– Нет, я не могу. Мне сегодня надо лететь в Нью-Йорк. Бизнес.

– Тогда созвонимся – и увидимся. Европа, оказывается, такая маленькая…

– Ну что ж, двери моего дома в Венеции всегда открыты для тебя.

– Спасибо, – промолвила она и на прощание поцеловала Паоло в щеку.

Барселона. 12 марта, 10.05. В небе над Средиземным морем

Семьдесят четвертый рейс «Алиталии» из Рима прибывал в Барселону в 10.35 утра.

Катюша, истомленная бессонной ночью, спала в кресле. Ленчик нетерпеливо смотрел в иллюминатор на средиземноморский берег: длинные песчаные пляжи, бурунчики прибоя, город вдалеке. Юноша поймал себя на мысли, что его уже гораздо меньше волнует – по сравнению с тем днем, когда они прилетали в Венецию, – и лазурное море, и яркое небо, и ослепительное солнце. Он уже, пожалуй, привык к красоте европейской природы, принимал ее как должное. И куда больше думал о странном типе – сэре Джоне Эшли, столь упорно зазывавшем его в Барселону.

Перед вылетом из римского аэропорта имени Леонардо да Винчи Ленчик, в половине девятого утра, еще раз позвонил британскому аристократу, неизвестно по какой причине обретающемуся в столице Каталонии. Сэр Эшли по утрянке оказался столь же экзальтирован, что и ввечеру, и с восторгом воспринял весть о том, что Леонид прилетает в Барселону и посетит его нынче же днем.

– Я пришлю за вами в аэропорт свой лимузин! – предложил аристократ, однако Леня счел, что подобный пафос будет перебором, и отбоярился от любезности.

И вот самолет опустился на посадочную полосу, и путники вошли в чистые и светлые залы громадного барселонского аэропорта Прат. Их уже совсем не удивляли – подумать только, всего за три дня привыкли! – здешняя всеобщая вежливость, чистота, а также отсутствие нервной ажитации, столь присущей отечественным «базарам-вокзалам». Тут, в европейском аэропорту, красиво одетые люди не спеша шли каждый по своим делам – на посадку, на пересадку, в город… И Катя с Ленчиком ничем, разве что славянским типом своих лиц, не отличались от многонациональной толпы в аэропорту Барселоны: такие же неторопливые, уверенные в себе, стильные, хорошо одетые…

…Они, естественно, не заметили, что их «встречал» на выходе с таможенного контроля толстяк европейской наружности в галстуке-бабочке, с незажженной сигарой в углу рта. Толстяк «проводил» их к стоянке таксомоторов, а затем сказал пару слов в мобильный телефон и отвалил в сторону пригородной электрички.

А Катя с Ленчиком через пару минут погрузились, вместе со своим великолепным чемоданом, в желто-черное такси – и немедленно затеяли спор. Воодушевленный Ленчик настаивал ехать к аристократу немедленно – Катя же ратовала за то, что надо сперва устроиться в гостинице, оставить вещи и привести себя в порядок.