Мария Тюдор умерла 17 ноября 1558 г., и с этого момента у династического проекта Валуа, который казался не более чем фантазией — романтическим полетом воображения, выраженным пышными празднованиями и поэтическими аллегориями, но не имевшим надежд на политический успех, — появились реальные перспективы.

В Лондоне королевой провозгласили Елизавету, младшую сестру Марии Тюдор и кузину Марии Стюарт. Ей было на тот момент двадцать пять лет. Образование она получила практически такое же, как Мария, но, в отличие от юной королевы Шотландии, не выказавшей особых успехов, Елизавета показала себя способной ученицей. Она свободно говорила на французском и итальянском, немного знала испанский. Она «с готовностью и хорошо» изъяснялась на латыни и «средне» на греческом. Елизавета ни в чем не уступала своим самым способным наставникам и даже в возрасте шестидесяти лет могла обратиться к иностранному послу с импровизированной речью на латыни. Ее любимыми предметами были Священное писание, история, классическая литература и музыка, и если Мария уверенно, хотя и не блестяще, играла на клавикордах и лютне, то Елизавета виртуозно владела клавесином.

Елизавета была привлекательной женщиной с яркими глазами и длинными золотистыми волосами. Но ростом она уступала Марии — максимум 162,5 см. Кожа у королевы Англии была смуглая, по крайней мере, венецианский посол использовал слово «olivastra» — «оливковая». В эпоху, когда идеальной для женщины считалась белая кожа, это было недостатком. Если Марию называли красавицей, то Елизавету всего лишь «хорошенькой». Изящная грудь и тонкая талия Марии стали легендой, тогда как ее кузина была всего лишь «хорошо сложена».

На первом из сохранившихся портретов Елизавета изображена в возрасте тринадцати лет, в безукоризненном алом платье с расшитой верхней юбкой и рукавами из золотистой ткани; головной убор и орнамент из переплетающихся полос на платье украшен жемчугом. Ее образ всегда тщательно выстраивался, и на этом портрете она держит в руке молитвенник с закладкой — доказательством того, что книгу читали. На пюпитре рядом с ней лежит другая раскрытая книга — вероятно, Евангелие. Все это не случайно. Елизавета исповедовала протестантство. Но религиозность ее была умеренной, скорее лютеранской, чем кальвинистской — в отличие от человека, которого она выбрала своим главным советником. Это был Уильям Сесил, который впервые вошел в политику как личный секретарь Сомерсета, а затем стал управляющим земельными владениями Елизаветы. При Эдуарде VI он получил должность государственного секретаря и играл ведущую роль в приближении протестантской революции, что привело к близкому знакомству с Ноксом, а также формированию идей, которые впоследствии привели к яростному противостоянию с Марией.

В Париже известие о коронации Елизаветы встретили с нескрываемым неудовольствием. Гизы поспешно объявили свою племянницу «королевой Англии, Шотландии и Ирландии», оспаривая право Елизаветы наследовать своей старшей сестре на основании того, что она была незаконнорожденной и протестанткой. Заявление Гизов нельзя назвать необоснованным, поскольку в 1536 г. английский парламент своим актом действительно признал Елизавету незаконнорожденной. Кроме того, Мария Тюдор была известна своей политикой восстановления католицизма и возвращения Англии под власть папы после разрыва Генриха II с Римом; при ней на костре были сожжены более трехсот протестантов.

Для того чтобы подкрепить и распространить свою точку зрения, кардинал приказал изобразить герб Англии рядом с гербами Франции и Шотландии на тарелках и мебели, принадлежавших королю-дофину и королеве-дофине. Это был в высшей степени провокационный жест, равносильный созданию соперничающей монархии в изгнании, и он омрачал отношения Марии и Елизаветы всю оставшуюся жизнь.

В новом году Гизы продолжили кампанию по усилению своего влияния. Правителям Европы были направлены письма, в которых Франциск и Мария назывались «королем-дофином и королевой-дофиной Шотландии, Англии и Ирландии». На свадьбе принцессы Клод, второй дочери Генриха II, с герцогом Лотарингским личный герб Марии на одежде ее слуг соседствовал с гербом Англии.

Летом церемонимейстеры, расчищавшие путь Марии к часовне, кричали: «Дорогу королеве Англии!» Ее герб снова усложнился. Над династическими символами Англии, Шотландии и Франции была помещена закрытая, или «имперская» корона, символизирующая «франко-британскую» империю Марии. Ниже надпись на французском:

Молодой и пылкий протестант по имени Николас Трокмортон, которого Елизавета назначила своим послом во Франции, перевел эти строки на английский и отправил Сесилу вместе с рисунком герба. Сесил аккуратно подшил письмо в быстро растущий архив, в котором собирал все, что касалось Марии, и в следующие тридцать лет в докладах Елизавете чаще всего ссылался именно на этот документ.

Тем временем кардинал Лотарингский энергично убеждал папу римского выступить на стороне Марии, против Елизаветы. И пришел в ярость, обнаружив, что ему противостоят агенты Филиппа II. Франция и Испания по-прежнему находились в состоянии войны, что подталкивало Филиппа к соглашению с Елизаветой, которой он спешно сделал предложение. Филипп стремился сохранить династический союз между Англией, Испанией и Нидерландами, который задумал еще его отец, Карл V. Этим он гарантировал, что его владения в Европе и Новом Свете не будут оспариваться Францией.

Будучи верным католиком, Филипп видел логику в претензиях Марии на английский престол. Испания не забыла оскорбления, нанесенного Генрихом VIII, который развелся с Екатериной Арагонской — двоюродной бабушкой нынешнего испанского короля. Филипп также не хотел портить отношения с Марией, которая как главный католический претендент на престол могла стать полезной для него в будущем. Но после неожиданной смерти Марии Тюдор его первым инстинктивным действием была попытка жениться на Елизавете, которая оказалась достаточно проницательной и благосклонно принимала его ухаживания, пока он не согласился поддержать именно ее, а не Марию.

Казалось бы, английский престол уже настолько близок, но в последний момент он все-таки выскользнул из рук Марии. Папа отказался поддержать ее претензии, и утверждение о том, что Елизавета является незаконнорожденной, утратило свою силу. Папа просто не мог позволить себе пойти против Филиппа, войска которого поддерживали хрупкий баланс власти в Италии. Поддержка короля Испании была также важна для успеха Тридентского собора[13], антиреформаторского совещания, собранного папой с целью возрождения идей католицизма и отпора протестантам.

Но этим дело не ограничилось. Неожиданный поворот произошел в самой Франции. Генрих II оценил возможные последствия династического проекта Гизов и решил отступить. Он начал понимать масштаб предприятия, в которое его вовлекли, и амбиции Гизов вызвали его недовольство. Когда главный соперник Гизов, коннетабль Монморанси, был наконец освобожден из плена в Брюсселе, политика короля изменилась. Монморанси и его основной союзник, Диана де Пуатье, теперь энергично противодействовали династической политике, которая, как они оба хорошо понимали, могла привести к бесконечной войне с Англией. Права Марии на престол и ее личный престиж следовало принести в жертву ради интересов Франции.