Воздух был холодный и морозный, и, казалось, низкие облака почти касаются мрачного оливково-зеленого моря. Она увидела Тома раньше, чем он ее. Софи ждала его у главных ворот и наблюдала, как этот высокий красивый мужчина, в упругой походке которого было что-то тигриное, шагает ей навстречу. Она почувствовала, как ее пульс учащенно стучит. У нее всегда замирало сердце при виде Тома, так же как тогда, когда она, лежа на земле, открыла глаза и впервые увидела его. С тех пор это была их пятая встреча, нет, только четвертая. Почему все в нем было для нее загадкой? Наконец он увидел ее.

— Как мило, что вы согласились прийти, Софи. Я только вчера вернулся из-за границы, столько дел накопилось, извините, что опоздал.

— Не стоит извиняться…

Дворецкий заметил их и открыл дверь. Том провел девушку в переднюю, где было тепло, как и предполагала Софи, и она с облегчением сняла пальто. Том хорошо знал прислугу принца. Им навстречу вышел другой дворецкий и повел по роскошному коридору, почти такому же широкому, как бальный зал.

Переступив порог комнаты, Софи увидела стол, накрытый персидской скатертью, и ящик, стоящий на нем. Том вынул из кармана ключ, повернул замок и открыл крышку. Аккуратно достал какой-то сверток.

— Эти вазы проделали непростой путь, но все же добрались до места в целости и сохранности.

— Неужели не откололось ни кусочка? — взволнованно спросила Софи. Ей выпала возможность увидеть хоть что-то родное, из Франции, и, может быть, даже прикоснуться к этим вазам, которые Том привез сюда.

— Все верно. — Том продолжал раскрывать упаковку с сосредоточенным видом. — Будем надеяться, что нет никаких повреждений.

Софи даже затаила дыхание, когда он достал первую вазу, закутанную в синий шелк, и поставил ее на стол. Затем вытащил вторую, тоже завернутую в шелк. Обе вазы, насколько Софи могла судить, были около четырнадцати сантиметров высотой. Дворецкий, стоявший в стороне, открыл перед гостями дверь в огромный салон, а затем снова прикрыл, оставив молодых людей наедине.

Это была роскошная комната со стенами цвета морской Волны. Камин, ручки и ножки кресел, столы и стулья, канделябры и роскошные часы, которые, Софи знала точно, могли быть привезены только из Франции, украшала позолота. Еще в комнате был позолоченный старинный секретер, на который Том выставил вазы.

— Я бы хотел развернуть вазы, если вы пожелаете, Софи, — произнес он очень мягко, почти шепотом.

Его голос звучал так страстно, как будто Том просил ее раздеться. Она вспыхнула, не в силах совладать с собой, и почувствовала волнение: казалось, воздух сгустился между ними.

— Думаю, роскошные вазы идеально соответствуют убранству этой великолепной гостиной, — произнесла Софи ровным голосом.

— Так и будет, вот увидите.

Затем Том отошел на несколько шагов назад и полюбовался на ее отражение в высоком зеркале, висевшем над столом. Он хотел видеть лицо Софи, когда она впервые возьмет в руки вазы. Том следил, как девушка разворачивает их, и мягкий шелк струится по ее пальцам. Это выглядело так чувственно. Ее лицо, подобное драгоценной камее в обрамлении волос, было прекрасно.

Лишь когда шелковая ткань сползла с первой вазы, Софи подняла глаза и встретилась в зеркале взглядом с Томом. Словно искра пробежала между ними, и в то же время ему казалось, что она находится на расстоянии тысячи миль от него, а она ощущала, как сердце колотится в груди. Софи понимала, что этот мужчина может перевернуть ее жизнь.

Медленно она перевела взгляд на вазу из севрского фарфора и задохнулась от восторга. Перед ней было настоящее произведение искусства. Овальной формы, украшенное лавровыми листами из бронзы и золота, с резным горлышком; внизу на белом основании были нарисованы фигуры и цветы. Взявшись за круглые ручки, Софи осторожно повернула вазу. Обратная сторона была расписана экзотическими птицами.

— Нравится? — тихим голосом поинтересовался Том.

Софи посмотрела на него:

— Да, очень красиво.

— А вы когда-нибудь видели что-то подобное в Версале? Расскажите мне, если вспомните. Я знаю, что во Франции сейчас продается много настоящих шедевров искусства, мировые рынки переполнены ими. Я бы мог продать их где угодно, но не стал этого делать и привез сюда.

В дверях послышался низкий голос:

— Хорошо, что вы именно так поступили, Том.

Они обернулись и увидели принца. Том поклонился, а Софи присела в реверансе. Принц подошел и поприветствовал их. С нескрываемым интересом Георг разглядывал прекрасные вазы.

Том сделал шаг вперед.

— Ваше высочество, позвольте представить вам мадемуазель Дэлкот, — произнес он.

И снова Софи присела, но принц легонько приподнял ее рукой.

— Мы вновь встретились, мадемуазель. — Он мог быть очень любезен с людьми, невзирая на их положение в обществе, тем более что Софи была его гостьей. — Вы все так же работаете в «Олд-Шип»?

— Да, сэр.

— Но сегодня вы здесь, потому что Том захотел показать вам даже больше, чем должен показать мне, верно?

— Мне немного известно об этих вазах, — произнесла Софи и отошла от стола.

Все эмоции принца отражались на его лице, и Том уже знал цену, которую назовет, если принц спросит.

— Эти вазы — верх совершенства! — воскликнул принц, взяв в руки одну из них. — Если не ошибаюсь, художника зовут Асслен.

— Вы абсолютно правы, сэр. А Фалло изобразил птиц на оборотной стороне.

— Севрский завод всегда нанимал великолепных художников, — вздохнул принц. — Интересно, что с ними стало?

— Остается только надеяться, что они выжили и продолжают творить.

— Да, — ответил принц, не сводя глаз с вазы, которую держал в руках.

— Мадемуазель Дэлкот подтвердит, что они привезены из самого Версаля. Мне сказали, что они стояли в Зеркальном зале.

— Их никогда не было там! — отозвалась Софи.

Оба обернулись и посмотрели на нее.

— Так меня обманули? — удивленно спросил Том.

— Несомненно.

Принц аккуратно поставил вазу на стол и снова обернулся к Софи.

— Вы могли бы рассказать нам, мадемуазель, что вам известно?

— Да, сэр. Я впервые увидела эти вазы, когда была еще ребенком.

— Рассказывайте же! Как это случилось?

— Королева Мария Антуанетта обожала детей, и когда однажды увидела меня с отцом, заговорила со мной. — Тихим голосом Софи продолжила: — В ту пору мне было всего восемь лет, но она сказала, что хочет, чтобы впредь я приносила ей шкатулку с ее любимыми безделушками. После этого я много раз выполняла ее поручение.

— Так вы хотите сказать, что эти вазы принадлежали ей?

— Да, сэр, в этом нет сомнений. Они стояли на камине в ее покоях. И это делает их уникальными.