– Супер, – согласилась Даша и улыбнулась до ушей.

О крылышках пришлось забыть, зато с накидкой вопрос решился быстро – Алька отыскала голубое парео и, вспомнив, «как завязывается эта дурацкая штука», изобразила нечто вполне подходящее.

– Теперь нам нужен голубой колпак и сапожки! – воскликнула она, переключаясь на коробки с обувью.

– Вот эти белые подойдут, – указывая пальцем на белоснежную пару с помпончиками и острыми носами, сказала Даша.

– А у тебя какой размер ноги?

– Тридцать седьмой.

– А эти сорок второго. Слушай… это с кем же мой отец встречался?

Переглянувшись, они захохотали.

– Ничего, – успокоившись, ответила Даша, – набью в них ваты и еще танцевать смогу.

Колпак Алька скрупулезно делала больше часа из ватмана, блестящей оберточной бумаги и мишуры. Швы скрепляла двусторонним скотчем и степлером, в остальном помогал клей. Конечно, можно было купить готовый, но ей вдруг нестерпимо захотелось сделать своими руками. Она так увлеклась, что не сразу услышала трезвон мобильника и среагировала, только когда мелодия подпрыгнула на самой высокой ноте, а затем из кухни раздался суматошный крик Даши: «Аля, телефон! Где он?!»

– Да! – сцапав мобильник, не успев посмотреть имя звонившего, выпалила Алька. – Слушаю!

– Привет, – раздался грустный голос Костика.

– Здравствуй…

– Как поживаешь?

– Хорошо.

– Я думаю, нам нужно поговорить.

Алька поймала себя на мысли, что после расставания с Костиком ни разу не мечтала о встрече с ним. Не представляла в подробностях, как он извиняется, сожалеет, или предлагает остаться друзьями, или опять просит переждать. Занавес опустился и отделил ее от Константина Прокошина навсегда, освободил от его амбиций, вечного анализа любой ситуации и предложения руки и сердца. Душа ныла – да, но Алька не нуждалась в охах, ахах и продолжительных объяснениях. Она не желала иметь отношения, напоминающие бразильскую мелодраму, в которой герой, «немного» напортачив, бьет челом еще сто пятнадцать серий и в конце получает прощение.

Алька прислушалась к себе и поняла, что боль стихла. Там, где раньше были планы о свадьбе и надежды на семью, теперь пусто, и даже нет злорадства «вот, позвонил!».

– Извини, я занята, – бросила она и хотела уже положить трубку, но слова Костика вылетели из трубки.

– Подожди! Ты не думай, я помню, что у тебя завтра вечеринка. Я обещал сходить с тобой. Я не отказываюсь! То есть… Аля… я очень виноват перед тобой… то есть… Я предлагал компромисс, но ты не захотела ждать… Мне кажется, нам нужно быть внимательными друг к другу, заботиться об интересах друг друга… учитывать желания друг друга… И помогать… Да, иногда приходится чем-то жертвовать… Окружающие нас люди не хотят понимать элементарных вещей и делать что-то конкретное, а не…

Дальше Алька не слушала. Костик помнит о вечеринке и согласен завтра поехать в академию…

Алька покосилась в сторону кухни, услышала отдаленное пение Даши под звук льющейся воды и мягко улыбнулась.

– Извини, но на вечеринку я иду вместе с сестрой. И нам с тобой не нужно встречаться и не о чем разговаривать. Мне кажется, все гораздо проще. Любовь – это любовь, предательство – это предательство, и так далее. Прощай. И, пожалуйста, не звони мне больше.

– С какой сестрой?..

Но Алька вдаваться в подробности не собиралась, да и не воспользовалась бы она услугами Костика ни за что. Слишком много чести Марго и Пенке – обойдутся! И рядом теперь действительно Даша, которая завтра, надев белые сапоги сорок второго размера, превратится в прелестную фею из сказки. Эх, не нужно было покупать платье, сейчас бы ей костюм мушкетера или Зорро! Очень подходят к настроению.

Отключив мобильник, Алька взяла колпак и покрутила его, разглядывая. Мишура сверкала, оберточная бумага поблескивала, неприятный осадок после «душевной беседы» медленно таял.

– Прощай, Костик, – твердо произнесла она, надеясь, что это был последний аккорд их отношений. Она идет дальше и не собирается оглядываться назад. В данном случае действительно можно сказать: все что ни делается – к лучшему.

– Звонил твой папа? – заглянув в гостиную, спросила Даша.

– Нет, мой бывший жених.

– Э-э…

– Поверь, ничего интересного, самая обыкновенная история с мечтами, подкупом, обманом и предательством, – иронично ответила Алька. – Хотя, если хочешь, я расскажу тебе, как дело было.

Даша еще в академии интуитивно поняла, что тема личной жизни старшей сестры попахивает порохом и керосином. А уж Маргарита с Еленой не скрывали своей радости и злости, они выдавали скользкие намеки и получали от этого максимальное удовольствие: извивались, точно змеюки, презрительно морщили носы и усмехались. Алька держалась спокойно и снисходительно, но легкое волнение подрагивало в глазах… О каком парне была речь и нельзя ли помочь?

– Хочу, – просто ответила Даша и вспомнила Андрея Зубарева. Только его – уверенного и сильного – она могла представить рядом с Алей…

– В конце января я собиралась выйти замуж за молодого человека по имени Константин, он работает менеджером в «Кроне-Ка». Скорее всего, у него сейчас другая должность. Костик мне казался… настоящим, что ли… Слишком серьезный и от этого смешной. В нем не было фальши, ну, я так думала. И он на меня частенько сердился, а иногда воспитывал. – Алька точно пересказывала чужую историю и при этом не всегда могла подобрать нужные слова. – Пару недель назад Константин сделал мне предложение, и я согласилась.

– А ты его любила? – спросила Даша. Для нее в отношениях между мужчиной и женщиной этот момент являлся наиважнейшим.

– Тогда думала, что любила. – Алька подперла щеку кулаком и нахмурилась, вспоминая свои чувства. – Я была счастлива. Ну-у…. почти…

– Вот видишь! – Дашка подскочила и хлопнула по столу ладонью так, что колпак подпрыгнул. Щеки вспыхнули, челка съехала влево.

– Что?

– Не важно, пожалуйста, рассказывай дальше.

Алька коротко улыбнулась и продолжила. Ей уже давно не хватало возможности выговориться, довериться, расслабиться и размякнуть – с самого рождения, наверное.

– Отец, естественно, был против нашего брака – Глеб Сергеевич Воробьев мечтает о богатом зяте, владельце заводов и пароходов, не меньше. Менеджеры вообще не входят в круг его знакомых, и к ним он относится либо с равнодушием, либо с презрением. Да он просто обалдел, когда я сообщила ему об этом!

– Ничего себе… – Даша села на стул напротив Али, схватила полоску оберточной бумаги и принялась нервно складывать ее, а затем разворачивать.

– Потом Зубарев и мой дорогой папочка предложили Костику крутую должность и джип. Предложили, естественно, не в качестве благотворительности – эти блага он бы получил в том случае, если бы отказался от меня.