Отчего-то я густо краснею, хотя это меня совершенно не касается, и тихо хриплю.

– Не будет? Ты не можешь...?

Опять эта его едва уловимая кривая улыбка. И тяжелая ладонь с моих плеч переползает гораздо ниже, останавливаясь на ягодице и легонько щипая.

– Могу конечно, Ри. Не хочу. Потому что как раз не знаю, как я буду к ребенку этому относиться. Как прайм – никак. Но вдруг во мне оборотень заговорит? И я захочу его видеть, не знаю, оберегать. У оборотней ведь очень сильны кровные узы. А он другому клану принадлежит. У нас так не положено. Будет суд старших, и меня изгонят, если я полезу в чужой клан. А с другими расами, так наоборот...

Дез перестаёт улыбаться. Даже немного хмурится.

– От меня будут ждать любви, участия, а я скорее всего не смогу. Это глупо и безответственно было бы с моей стороны. В мире миллиард существ, способных воспроизвести потомство. Я вселенной не нужен.

– Мне кажется, сможешь, – едва шевелю губами. В груди щимит что-то от его слов, – И совсем ты не бесчувственный...

Дез щурится, пряча свечение в глазах. Рука с моего бедра перемещается на щеку, медленно гладит.

– Не будь такой же упрямой дурочкой, как Марита, Ри. Не присваивай мне качества, которых нет. Ты отражение своих эмоций видишь, не мои. А в тебе их не то, что на одного... На десять праймов хватит...

Я отворачиваюсь. Мне хочется поспорить, хочется встряхнуть его сильно. Может быть даже накричать. Но разве это поможет. Упрямый чурбан!

– Не злись, – насмешливо произносит Дез, обхватывает пальцами мой подбородок и поворачивает к себе.

– Дальше рассказывать или тебе уже не интересно?

– Конечно, – раздраженно фыркаю я, – Пока НИЧЕГО ВАЖНОГО ты не сообщил.

Я так хотела его задеть, но Дез даже в лице не изменился. Лёг обратно на согнутую в локте руку и уставился в потолок.

– Так вот...Говорят, моя мать была очень красива в молодости. Она и сейчас статная яркая женщина, а раньше и вовсе выделялась из толпы. И однажды её встретил молодой оборотень из очень влиятельного рода, приближенного к императору. Влюбился, даже вроде бы почувствовал истинность. А может быть просто запах нравился...Не берусь судить. Но факт в том, что он предложил ей стать его парой. Мать конечно отказалась. Праймы бережно относятся к чистоте своей крови. Да и его чувств она по понятным причинам разделить не могла. Но оборотень был настойчив. Стал преследовать её. Пробовал надавить через императора. А в один прекрасный день не выдержал и выкрал.

– Твою мать? Украл? И как ему это с рук сошло? – я даже приподнялась с его груди.

– Слушай, – Дез вернул меня обратно, надавив на лопатки своей тяжелой ладонью.

– Увез он её на одну из колониальных планет, подконтрольных их семье. И держал там полгода примерно, пока их не вычислили. Скандал конечно был дикий. Его отец, мой дед, еле откупился, отдав две колонии, три торговых крейсера и выплатив огромный штраф Вигам. Отца моего сослали на десять лет на фронт. Империя ведь постоянно ведёт захватнические войны. В тюрьмах для знати смысла нет. А юная Калиста Виг была возращена клану глубоко беременной мной. Аборт делать было уже поздно. И на совете клана решили, что, если я рожусь больше праймом, то Виги примут меня в клан. Если нет – отдадут оборотням. Я родился праймом и остался при матери. А отец через три года встретил на фронте мать Мариты и создал с ней пару. Так мы стали братом и сестрой. История была очень некрасивой. И моё происхождение решено было скрыть. Практически никто не знает, что я наполовину оборотень. Поэтому, когда случилась междоусобица, отец решил, что спрятать Мариту у меня будет отличным вариантом.

***

– И ты... – я вновь мнусь, не зная, как точнее выразить свою мысль, – Ты всегда ощущал себя только праймом? С самого детства? Не жалеешь, что не к оборотням попал?

На самом деле я спрашиваю совсем не об этом. Я спрашиваю о родительской любви. Ведь получается, что Дез вырос в окружении бездушного клана, но устраивало ли это его? Детям ведь так нужно тепло людей, заботящихся о них. Воображение упрямо рисует светловолосого худого мальчишку, очень одинокого, который и сам не знает, кто он и что он, в окружении людей, не способных его понять. Щемящая тоска разливается в груди, даже глаза щиплет. Ничего не могу поделать с порывом, охватившим меня. Обнимаю Деза за шею, целую в уже чуть колючий от щетины подбородок. Нестерпимо грустно. А я считала, у меня ужасное детство.

– Ты о чем-то не о том думаешь, Ри, – хмурится Дез, пытаясь вырваться из моих слишком ласковых объятий, – У тебя на вкус эмоции сейчас, будто при тебе щенка задавили. Прекращай.

Я, всхлипнув, смеюсь.

– Извини, накатило что-то, – вытираю влагу с уголков глаз и улыбаюсь, – Не обращай внимание. Продолжай, интересно...

Дез подозрительно косится на меня, но решает не уточнять, отчего я вдруг так раскисла.

– Насчет вопроса твоего, – медленно произносит мужчина, вновь начиная рассеянно перебирать мои волосы, – Да, я всегда ощущал себя праймом. Но иногда были моменты...Накатывало что-то...Неконтролируемое, словно вспышка. Когда меня отчитывали долго или что-то не получалось. И в детстве это было сложно контролировать. Я мог закричать или сорваться. Но чем, старше становился, тем сдерживаться становилось проще. А когда мне было десять, с ссылки вернулся отец. И первым делом нашёл меня. Мы начали общаться. Мне это очень помогло. Я смотрел на него и понимал, откуда во мне эта вспыхивающая агрессия, не свойственная праймам. Он был очень воинственный. Настоящий альфа своего клана.

– Был? – тихо уточнила я.

– Да, он погиб в междоусобице полгода назад, – это было сказано так равнодушно, что меня передёрнуло. Подняла взгляд на Деза и увидела, как он сверлит стену невидящим взором.

– Марита официально единственная наследница всего клана Хогельдов. Её просватали за наследника Аскольдов, другого крупного клана львов, ещё в раннем детстве. Парность уже не играла никакой роли. Они просто хотели объединить империи, расширить сферы влияния. Тем более, что у отца не было прямого наследника. Я, его единственный сын, для этой роли не подходил. Хоть он и предлагал мне. Надеялся, что клан меня примет. Но я даже слушать не стал. Да, я могу подчинить любого оборотня своей воле. Но это не то подчинение физической силе, которое они знают и принимают. Это лишение воли как таковой. И оборотни боятся и ненавидят за это праймов.

– А как же твоя мать не подчинила отца, когда он держал её в плену? – интересуюсь я.

– Он ей глаза завязал, – хмыкает Дез, – Иногда выжигал лазерной вспышкой, как мне недавно выжгли. Это не больно. Так что все просто.

– Ааа, – протягиваю я, подумав, что это очень жестоко – держать человека полгода в кромешной тьме и так издеваться ради собственных желаний, – И что дальше случилось с Маритой?

– Свадьба была назначена на эту весну. Все было оговорено, контракты подписаны. Приданое распределили. И тут Марита умудряется встретить своего истинного. Причем это оказывается простой парнишка из бедного клана рысей, дослужившийся лишь до старшего гвардейца. Но, конечно, Мариту это ничуть не смущало, и она пошла к отцу и заявила, что свадьбы не будет. На что тот запер её дома.