С этой встречи я унесла цветочек незабудки. Идя по коридору, бросила взгляд в окно. Двор робко присыпан снегом, голые деревья качают ветками на ветру. И откуда Он берёт цветы? Хотя, что это я, из Королевского Зимнего сада, конечно. Про этот чудесный уголок ходят слухи и легенды. Значит, он действительно цветёт и зеленеет круглый год?

Стук в дверь стал настойчивее. Я стоял посреди разгромленного кабинета и медленно обводил взглядом помещение.

Опрокинутый шкаф. Перевёрнутый массивный письменный стол с треснутой столешницей погребён под грудой бумаг, щепок и непонятных обломков. Карниз повис на последнем гвозде. Портьеры на окнах порваны в клочья. Столик в углу печально покосился на трёх ножках. Гобелены на стенах свисают жалкими лоскутами.

Повсюду порванные бумаги, книги, осколки и обломки. Канцелярия долго будет восстанавливать документы.

Что эта девчонка со мной делает! Перед внутренним взором поплыли воспоминания сегодняшнего дня.

… Я с нежностью смотрел, как Лира неуверенно дотронулась своими тонкими пальчиками до моих ладоней. Мне уже доложили, что произошло на балу и как всё закончилось.

Виновные, которые не справились с обязанностями по охране моей леди, были наказаны. Уверен, такое больше не повториться. Про профессора Эрика, с которым Лира занималась в библиотеке, я тоже знал. Поэтому не опасался своей реакции на то, что я увижу в этой прелестной головке. Душа моя зря беспокоится.

Картина, разворачивающаяся перед моим внутренним взором, заставила меня сдерживать злобное рычание. Пьяный кадет, прижав к перилам балкона хрупкую фигурку девушки, резко разворачивает её к себе лицом, и она отворачивается, отклоняясь назад, с выражением брезгливости и омерзения на лице.

Если бы не боязнь напугать мою леди, мне не удалось бы проглотить звуки, клокотавшие в горле. Стиснул зубы изо всех сил, сдерживаясь. Не ожидал, что так трудно будет справиться с эмоциями, когда увижу всё своими глазами!

Как же вовремя там появился этот юноша, Григорий. Теперь главное, чтоб не слишком настойчиво ждал благодарности в ответ. За этим понаблюдают надежные поверенные. Им приказано ни во что пока не вмешиваться, только докладывать регулярно.

В мыслях моей птички проскользнуло другое воспоминание, и я ухватился за него, доставая на поверхность. Библиотека. За столом сидят Лира и Эрик, о чём-то спорят и листают по очереди книгу. Пальцы профессора, словно невзначай, касаются ладони моей малышки.

Её щеки вспыхивают красным румянцем смущения. Такая маленькая, наивная птичка, она опустила голову и не понимает, КАК смотрит на мою девочку этот Эрик.

В сердце воткнулась горсть мелких, колючих и болезненных иголок. И я не удержался, заглянул чуть глубже в воспоминания моей любимой… Я должен знать об этом профессоре!

О боги! Она была с ним на свидании! А мне доложили о невинной прогулке. Вот Эрик подхватывает поскользнувшуюся Лиру и крепко прижимает к себе, не торопясь отпускать… Всё внутри меня затопило леденящим холодом.

Я убрал руки со стола и как можно ласковей улыбнулся моей милой. Все чувства замерли, в груди медленно ворочался большой кусок льда с острыми краями. Он цеплялся за натянутые нервы и постепенно, друг за другом, они лопались с ноющей болью, заставляя сдерживаться и говорить с ещё большим спокойствием и нежностью.

Моя юная и неопытная девочка, как же я волнуюсь за тебя!

«Что с ним?» – поймал я мысль Лиры.

«Вот видишь, ты меня уже понимаешь. Не волнуйся, я справлюсь. Давай послушаем, что расскажут твои преподаватели. И не вздумай вставать».

Мне удалось продержаться всю встречу, ничем не выдав своей боли, ни словом не проговорившись моей половинке. Беседа с профессором Олридом и с его ассистенткой прошла как в тумане, нарастающая рана в душе мешала сознанию сосредоточиться на происходящем и проясниться. Кажется, Лира ничего не заметила. Лишь в конце, при упоминании профессора Эрика, я, из последних сил сдерживаясь, отчетливо скрипнул зубами. Услышала?

Оказавшись в своем кабинете, я тяжело опустился в кресло за большим письменным столом. По дороге сюда мне казалось, что успокоился. Но сейчас, наедине с собой, невольно стал вспоминать всё показанное без утайки моей малышкой.

Когда на балконе появился пьяный кадет, моё сердце пропустило удар. Как же мне страшно, что с ней что-нибудь может случиться, и она окажется в беде! Хочется схватить и увезти её к себе, спрятать ото всех, закрыть под множество надёжных замков и беречь, как самое дорогое в мире сокровище!

Сердце заныло сильнее. Оказывается, боль не прошла, просто притупилась, и я перестал её замечать, привыкнув. Как же ещё невыносимо долго ждать того дня, когда мы сможем быть вместе! Перед глазами, очень реально, возникло её лицо. Такое нежно любимое и дорогое.

Я мысленно дотронулся губами до её виска, потом обнял и стал покрывать легкими поцелуями глаза, носик, шею… Нет, нет. Довольно. Даже в мечтах пока нельзя позволять себе большего, иначе ожидание станет совсем бесконечным.

Неожиданно память показала картину, где профессор Эрик держит в объятьях мою любимую. Внутри плеснуло горячей лавой и опалило огнём. Ожоги на коже по сравнению с этим незаметный пустяк. Я встал, обошёл стол и, подняв кисти рук к своему лицу обнаружил, что они сильно дрожат.

Проклятый профессор! Он позволил себе больше, чем я могу сделать, оберегая мою птичку и боясь спугнуть! Я не хочу повторения судьбы Дональда Кровавого, который силой принудил супругу к браку, но как же я его сейчас понимаю!

В груди у меня уже бушевал хищный и страшный зверь. Это он изрыгал горящую лаву, испепелял огнем и рвал огромными когтями душу и сердце. Боль стала невыносимой. Не выдержав, я зарычал, схватил со стола красную нефритовую статуэтку и изо всех сил швырнул её об стену.

Прочный камень брызнул осколками, и то, что накопилось и мучило меня, вырвалось наружу. Я ломал и крушил все, что попадалось под руку, звуки, вырывавшиеся из горла, слышались мне как со стороны. Ярость затмила сознание и я перестал осознавать происходящее…

Я подошёл к перекошенному столику, с тихим рыком поднял его над головой и швырнул через всю комнату. Лира, моя девочка, душа моя. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь. Какая она ещё наивная.

Стук повторился. Уже час дворцовый распорядитель, прислуга и стайка придворных пытаются до меня достучаться или хотя бы получить внятный ответ. И что я им скажу? Что я… ревную?! Кресло с жалобным треском врезалось в стену. Ну вот. Больше нечего крушить.

Хм, в ход пошло тяжелое вооружение – за дверью появился Эдвард. Если бы придворные знали, что он не просто придворный клеврет, который носит для меня бумаги из канцелярии… Но раз додумались позвать его, личного секретаря, напугал я свиту не на шутку.