Эти трудности и лишения угнетают и выводят из равновесия французов, считавших, что после освобождения они прекратятся, как по волшебству. Тем не менее, близок день, когда неудовольствие утихнет. Предполагается, что военные действия прекратятся через несколько месяцев, сразу же после этого начнутся поставки импорта, мужчины, угнанные в Германию и мобилизованные на фронт, вернутся к работе, коммуникации понемногу будут восстановлены и снова развернется производство. Естественно, потребуются годы для того, чтобы вернуться к прежним условиям жизни, но, несмотря ни на что, виден свет в конце туннеля. По сравнению с пережитым, предстоящие испытания уже не будут настолько суровыми и долгими, чтобы поставить под угрозу будущее нашей страны. Однако они ухудшают обстановку, усугубляя глубокие социальные, моральные и политические потрясения, поразившие Францию.

Каждый день моей жизни посвящен поиску путей преодоления национального кризиса. Не то чтобы я погрузился в мелкие проблемы, прислушиваясь к жалобам и критике, что слышатся со всех сторон. Проникаясь, более чем кто-либо, ежедневными заботами населения, постоянно подстегивая власти, я, тем не менее, осознаю, что все проблемы, существующие на сегодняшний день, решить разом невозможно. Но если настоящее лишь вереница бедствий, то тем более нужно строить будущее. Для этого необходима особая политика. У меня есть такая политика, и я стараюсь, чтобы она соответствовала масштабам стоящей передо мной цели. Улучшить социальные условия жизни, чтобы возобновилось нормальное течение трудовой жизни, и ликвидировать базу подрывной деятельности. Подготовить все для того, чтобы, когда придет время, народ сказал свое слово, не допуская до этого ни малейшего подрыва моего авторитета. Обеспечить действие правосудия таким образом, чтобы все совершенные проступки быстро карались, чтобы партизаны прекратили репрессии против коллаборационистов и чтобы после исполнения приговоров ничего не мешало примирению. Дать свободу прессе, ликвидировав те печатные органы, которые служили врагу. Привести страну к экономическому и финансовому равновесию, всячески поощряя любое предпринимательство, но избегая излишней государственной опеки. Управлять, подавая излишнюю инициативу и рискуя создать острые ситуации во имя достижения цели. Вот как я хочу действовать.

Для меня ясно, что ставкой в войне является не только судьба наций и государств, но и условия человеческой жизни. И это естественно. Ведь война всегда вызывает социальные сдвиги в обществе. Те причины, что ее вызывают, и поводы, по которым она начинается, всегда прикрывают разногласия в материальной и духовной жизни людей. Победы Александра Великого были победами определенной цивилизации. Страстный порыв варваров сокрушил Римскую империю. Без Корана не было бы арабских завоеваний. Без Евангелия — Крестовых походов. Старорежимная Европа ополчилась против Франции, когда Учредительное собрание возвестило: «Все люди рождаются свободными и равными в правах».

Как и все, я считаю, что в наши дни миром правит технический прогресс. Отсюда берет исток огромная проблема: является ли рабочий класс его жертвой или получает от него выгоду? Ответ на этот вопрос является краеугольным камнем, на котором зиждились такие массовые движения, как социализм, коммунизм, фашизм, овладевшие многими великими народами и разделившие другие народы. Отсюда проистекает тот факт, что сейчас знамена враждебных друг другу идеологий — либеральной, коммунистической, нацистской — реют над полями сражений и миллионы мужчин и женщин, захваченных шквалом бедствий, думают только об одном: что будет с ними и с их детьми. Отсюда вытекает очевидность того, что волна страстей, надежд, страданий, пронесшаяся над воюющими странами, огромная человеческая мясорубка, в которую попали народы сражающихся государств, усилия, предпринимаемые их правительствами для возрождения, — все это неизбежно ставит социальный вопрос на первое место среди всех прочих, которые должны решать государственные власти. Я уверен, что без глубоких и немедленных перемен в этой области прочного порядка не добиться.

Насколько это правильно в отношении Франции! Война захватила ее в разгар острой социальной борьбы, подогреваемой еще и тем, что наша экономика, сильно отстающая в развитии, отрицала необходимые изменения, а политический режим, лишенный силы и веры в себя, не мог их навязать. В отличие от многих других стран, нам не посчастливилось обладать обильными запасами угля и нефти, питающих крупную промышленность. Перед Первой мировой войной гонка вооружений в мире заставляла нас отдавать на нужды армии значительную часть государственных ресурсов. Затем, не сумев правильно урегулировать вопрос получения необходимых репараций, мы сами несли бремя восстановления страны. И, наконец, перед лицом очередной немецкой угрозы нам пришлось вновь заняться вопросом вооружения. В подобных условиях не делались необходимые инвестиции в производство, оборудование не обновлялось, природные богатства оставались под спудом, а тем временем государственный бюджет с трудом сводил концы с концами, курс франка падал. Все эти задержки и помехи, усугубляемые косностью и эгоизмом правительства, мало содействовали тому, чтобы производители, а вместе с ними и власти предприняли реформы, которые пошли бы и на пользу трудящимся. Правда, в 1936 под давлением народных волнений были сделаны некоторые уступки. Но этот порыв быстро увяз в парламентской тине. Когда Франция вступила в войну, ее раздирали тяжелые социальные противоречия.

Во время войны в умах произошел колоссальный переворот. Разгром 1940 многим показался безнадежным крахом во всех областях государственной системы и правящих кругах, что подтолкнуло к необходимости их заменить. Сотрудничество части деловых кругов с оккупантами, яркое проявление страсти к наживе, контраст между нищетой, в которую оказалось ввергнуто почти все население, и роскошью, в которой жили отдельные граждане, — все это обостряло социальные конфликты. И потом, эта война, в которой Гитлер боролся одновременно против демократических стран и против СССР, привела представителей различных идеологических систем в единый лагерь Сопротивления. Нация видела, что трудящиеся проявляли себя как истинные патриоты, рискуя жизнью, переходили на сторону повстанцев, как это было в эпоху Революции, в дни 1830, в ходе восстания 1848, на баррикадах Коммуны. И на этот раз они поднимали восстания против врага или уходили в маки. Сама мысль о том, что рабочие снова могли отделиться от нации, была невыносима для возрождающейся Франции. Короче, обновить экономику, чтобы она служила всему обществу, а уже затем приносила прибыль отдельным лицам, улучшить условия жизни рабочих — вот таким было общее стремление.

Режим Виши попытался удовлетворить это желание. В финансовой и экономической областях технократы, невзирая на все преграды, смогли совершить неоспоримые достижения; социальные доктрины «национальной революции» — идея корпоративной организации, хартия труда, семейные привилегии — были весьма полезны и привлекательны. Но тот факт, что эти меры совпали с капитуляцией и осуществлялись прогитлеровским режимом Виши, мог только оттолкнуть массы к совсем иному учению.

Коммунизм отвечал их надеждам и их гневу. Отторжение старой структуры общества, усугубившееся нищетой и лишениями, сконцентрировалось в период Сопротивления и дошло до апогея после освобождения. Французская коммунистическая партия получила исключительную возможность и не упустила ее. Умышленно смешав восстание против оккупантов с классовой борьбой, ФКП набирала популярность и имела все шансы встать во главе страны. Она щедро раздавала обещания обществу, придя к власти, немедленно осуществить реформы, которые якобы невозможно провести, имея в распоряжении Национальный совет Сопротивления, комитеты освобождения и вооруженные отряды. Если только де Голль, перехватив инициативу, не осуществит реформы, с помощью которых объединит представителей общественного мнения, получит поддержку трудящихся и обеспечит на совершенно новой основе экономический подъем в стране.