– Я бы все устроил так, что тебя там никогда не нашли бы, – напомнил Шелтер. – Потому что не искали бы. Это было бы даже безопаснее, чем жить в моем имении…

Он осекся и опустил глаза, а меня внутри снова что-то кольнуло.

– Тогда почему ты не сказал о грозящей мне опасности еще тогда, когда у меня был выбор уехать или остаться? Ты был так откровенен во всем, но утаил это. Почему?

Шелтер выпрямился, как будто смотреть на меня снизу вверх в одно мгновение стало для него некомфортно.

– Неужели это так трудно понять? – тихо ответил он вопросом на вопрос. – Я не хотел, чтобы ты уехала. Поэтому не стал тебя пугать. Когда ты боишься, ты бежишь. Я могу защитить тебя здесь. Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь. Но ты могла иначе увидеть ситуацию.

Я медленно кивнула, глядя прямо перед собой и размышляя над его словами.

Он дал мне выбор: уехать и обрести свободу или остаться с ним и обрести счастье. И до сего момента мне казалось, что тот выбор я сделала сама, но теперь… Теперь я понимала, что Шелтер в какой-то степени сформировал мой выбор. Как он убедил Керама Нейба присоединиться к нему? Правильно: рассказал ему правду о себе. И мне тоже… А вот об опасности умолчал – это могло склонить чашу весов моего решения не в его пользу.

– Мира? – позвал Шелтер настороженно. – Что в этом плохого? Я действительно хотел, чтобы ты осталась, чтобы ты была со мной. Чтобы мы были вместе. Разве ты сама этого не хотела? Да, каюсь, я рассказал тебе не все, но выбор ты сделала сама. Или что, зная о том, что тебя пытались похитить, ты бы все-таки выбрала иначе?

Теперь я так же медленно отрицательно покачала головой, но взгляд на него так и не подняла.

Нет, наверное, я бы все равно выбрала остаться. И не было ничего плохого в том, что именно такого решения от меня и ждал Шелтер, но… Вот именно, пресловутое «но», о котором я задумалась только сейчас, когда он сказал, как может использовать меня в своих целях Магистр.

Ведь Оллину Шелтеру тоже было не в новинку использовать женщину для достижения великой цели.

– Значит, говоришь, ты попросил меня у Магистра, потому что я напомнила тебе о потерянной матери? Уверен, что мой дар, который ты заподозрил во мне еще тогда, здесь ни при чем?

Он резко втянул воздух, но промолчал. Я уже хорошо знала эту реакцию. Она означала, что мое предположение угодило в цель и выбило генерала Шелтера из колеи.

– И как именно ты планировал меня использовать? – уточнила я, удивляясь тому, как похолодел голос. – Я должна была воздействовать своим шепотом на Магистра? Чтобы что? Что именно я должна была ему нашептать? Не смерть ведь, убить его ты и сам можешь. Тогда… безумие? Это был твой план?

– Не говори глупостей, – оборвал мои рассуждения Шелтер. – Сомневаюсь, что на него возможно так воздействовать. Он не зря тридцать лет возглавляет Варнай.

– Тогда как? Что я должна была для тебя сделать?

– Не все ли равно, Мира, что я там планировал сто лет назад, когда еще толком тебя не знал? – с ноткой досады в голосе спросил он в ответ. – Да, когда Этьен обратил мое внимание на то, как ты успокоила боль раненного, и сказал, что это похоже на дар шептуньи, меня заинтересовали его слова. А будь ты на моем месте, ты не хотела бы получить возможность побеждать в войне вообще без кровопролития?

Теперь уже во весь более скромный рост выпрямилась я, в груди вспыхнуло яростное пламя.

– Так ты для этого хочешь найти мне наставницу? Чтобы я стала твоим оружием?

– Конечно, нет! – весьма натурально возмутился он. – Если бы я хотел превратить тебя в свое оружие, я бы уже давно этим занялся! Все, чего я хочу сейчас, это чтобы ты почувствовала свою силу и научилась ею пользоваться. Чтобы ты могла постоять за себя, когда меня нет рядом. Хотя если смотреть на все здраво и с холодной головой, то твой дар действительно мог бы мне помочь и приблизить для нас обоих то будущее, о котором мы мечтаем.

Вот теперь я все-таки посмотрела ему в глаза. Потому что именно этот момент тревожил меня сильнее всего и раздувал пламя в груди.

– Оба ли, Оллин? – спросила я, внимательно следя за его реакцией. – Или вся красивая романтика последних дней была лишь декорацией? Пылью в глаза, способом заставить меня саму захотеть стать твоим оружием? Ты ведь никогда не проигрываешь, да? Потому что умеешь убеждать. Знаешь, на какие кнопки и рычаги давить. Умеешь манипулировать людьми, а не только приказывать. Поэтому ты так хорош, да? Потому что знаешь, когда нужно рассказать правду, а когда ее утаить. Как ты утаил причины, по которым попросил меня у Магистра, прикрывшись красивой историей о потерянной матери. Как утаил от меня правду о нападении отступников. Что еще было ложью, Олли?

– Это не ложь, – отрезал Шелтер, в его голосе зазвенели стальные нотки. Кровавый генерал занимал свое место. – Просто обычно у людей больше одной причины совершить какой-то поступок, понимаешь? И потом сложно сказать, что именно стало главной. Об отступниках я не сказал, потому что не хотел тебя пугать, я уже объяснил. Я не сказал тебе ни слова неправды, Мира. Может быть, местами говорил не всю правду, но я говорил именно то, что имело значение. Послушай, не хочешь учиться управлять шепотом – забудь, не нужно этого делать. Но мы можем как-то обойтись без ссоры накануне моего отъезда? Давай не будем делать это традицией.

– Хорошо, – кивнула я, все еще чувствуя, как по груди перекатывается клубок чего-то тяжелого и острого.

Оно давило и кололо. И чем больше я смотрела на Шелтера и думала о том, верит ли Нариэль в то, что он в нее влюблен, так же сильно, как и я, тем кололо сильнее.

– Только сегодня я хотела бы ночевать у себя. Устала, лягу пораньше. Спокойной ночи, генерал Шелтер.

Я резко повернулась и быстро вышла из комнаты, чувствуя, как слезы жгут глаза, и слыша, как меня зовут по имени. Не обернулась. Не захотела.

Потому что злилась, но сама толком не понимала на что. На то, что он хотел меня использовать? На то, что не сказал об этом? На то, что он не влюбился в меня и его действиями руководят не чувства, а холодный расчет? На собственную глупость, из-за которой поверила в его любовь и добровольно осталась у него в рабстве? И ведь как все красиво получилось: он не насиловал, не принуждал, я пришла и осталась с ним сама. И потом все делала бы сама. Ради любви, ради совместного будущего, которое, возможно, ему и ни к чему. Подумаешь, подарил кольцо и пообещал, что женится. Обещать – еще не жениться…

Или я все это придумала себе? Может быть, я просто так ждала подвоха все эти дни, что среагировала на первый подходящий повод? Может быть, я так легко каждый раз начинаю сомневаться в искренности его чувств только потому, что не считаю себя достойной его любви?

Ответа я не знала, но ночевать осталась, как и заявила, в «своей» комнате. И Шелтер не пришел, чтобы убедить меня передумать.

Утром я проснулась рано и внезапно. Небо едва успело начать светлеть, но солнце еще и не думало вставать. Дом пока оставался тихим и сонным, да и за окном не было слышно городской жизни. Я не сразу сообразила, что именно меня разбудило, но потом хлопок повторился, и я поняла, что это закрылась дверца повозки.