Я распрощался с классом, который вместе с учительницей, как на параде, проскандировал:

— Спасибо!

Мы с завучем вышли, и за урок пробежали все начальные классы. В моем блокноте появились первые записи. На час дня я раздал 350 билетов. Успех был полнейший.

— Остальные пионерские классы, — сказала завуч, — учатся во второй смене. Хотите, я им сама раздам?

— Нет. У меня свой стиль работы.

— А может, вы старшеклассников пригласите? Им тоже интересно будет… они как раз учатся в первую смену, для них можно сделать отдельный спектакль.

Меня вполне устраивало предложение Милы Африкаковны. Завуч подвела к очередному классу.

— Здесь у нас учатся спортивные ребята, — с гордостью сказала она. — 10 «Б». Мальчики специализируются в секции бокса, а девочки занимаются спортивной гимнастикой. Между прочим, это и самый успевающий, и дисциплинированный класс.

«Если будут бить, — подумал я про мальчиков, — то со знанием дела».

— Здравствуйте, ребятки! — по инерции было пропел я, когда мы вошли с завучем в класс.

Ребятки были головы на две выше меня. Они, ухмыляясь, поднялись для приветствия и также развязно уселись за парты, выставив напоказ разбитые кулачищи,

«Может, не надо их приглашать?» — едва успел я подумать, как Мила Африкановна воскликнула:

— Ребята, внимательно послушайте, что вам сейчас скажет товарищ артист из Куралесинской филармонии Прошу вас, — кивнула она мне.

«Здесь надо что-то другое говорить. Но что?»

— Любите спектакли? — спросил я, пытаясь наладите контакт с классом.

Школяры дружно и презрительно промолчали.

— А вы прямой слева давно не пропускали? — вдруг раздался хриплый голос с задней парты.

— Семенов! — тут же одернула завуч. — Здесь тебе не ринг, здесь искусство! Прошу вас, — улыбнулась она мне.

— А ринг — это тоже искусство! — снова брякнул Семенов.

Я посмотрел на этого малого, на его расплющенный нос — и почему-то понял, что наша встреча будет не последней. Если честно, то я бы удрал из этого класса, но на меня смотрели внимательные глаза представителей спортивной гимнастики, отступать было некуда.

— Так вот, товарищи старшеклассники, — решился я. — Куралесинская филармония хочет показать вам не простое представление. Это единственный в мире «черный театр» лилипутов.

— Так уж и в мире? — ухмыльнулся сосед Семенова, вообще безносый тип.

«Черт с вами, — подумал я. — Брякнул так брякнул, Будем надеяться, что такую кухню вы еще не видели».

— Существует еще один театр, на Западе, — начал я врать напропалую, надеясь исключительно на авось. — Но у них принципиальная разница с нашим «черным» театром Станиславского, — сказал я таким тоном, что даже Семенов промолчал. — Так вот, у них все представление поставлено по принципу игры теней…

— Как это? — загудел класс.

— Ну-у… игра теней… — протянул я, даже приблизительно не представляя, что это такое. — Игра теней…

это совсем не то, что наш кабинет, где вся сцена из черного бархата, где происходит иллюзия летающих предметов, феерия светящихся красок и летающих лилипутиков.

— И лилипутиков?! — заорал класс, полностью забыв про свою спортивную дисциплину. — А как же они летают?

— Летают они у нас без ниточек и веревочек!

Еще я хотел рассказать им о принципе «холодного свечения», но вовремя сообразил, что эти ребятки, с кулаками не меньше моей головы, могут подумать, будто учитель физики зажал от них этот последний закон, и мало ли чем это все кончится.

— Идем! — заорали спортсмены. — Давай билеты!

— Но билеты у нас дорогие! — пропел я эту фразу голосом лисички из моего далекого рыжего детства. -

Мама с папой дадут вам денежку?

— Идем! — ревел класс. — Сколько билет стоит? Рублей десять? Пятнадцать?

— Рублик… — выдавил я растерянно.

— Ха-ха-ха! — рассмеялись спортсмены. — Всего-то! Мама с папой… умора!

Две секунды — и меня чуть не смели вместе с завучем. Тридцать пять билетов как не бывало, зато в кармане теперь лежало тридцать пять рублей. Под шумные аплодисменты мы вместе с завучем вышли.

— Вы настоящий артист! — воскликнула Мила Африкановна. — Мы их в ТЮЗ не можем вывести, а вы раз, два — и готово! Потрясающе!

— Да, — скромно потупился я. — Почти десять месяцев на гастролях, устаешь, конечно, но без искусства уже не могу жить, это моя судьба, если даже хотите — призвание… иногда хочется бросить эту административную работу и вновь уйти на сцену, ведь только там, на сцене, можно до конца почувствовать себя артистом.

— Ах! — захлопала глазами завуч. — А вы что заканчивали? «Вот этого не надо! Без рук!» — Давайте сначала сделаем в классах объявления, а потом мы с вами поговорим, — ушел я в сторону от вопроса.

В других классах школяры были нищие, как помойные коты, но благодаря стараниям завуча разошлось триста билетов. Еще один спектакль был сделан…

Когда я вышел из школы, осень, щурясь, глядела на меня золотыми капризными глазами и разбрасывала звенящие листья мне под ноги.

«Заработало! Надо же… Не хуже Левшина…» Потом я достал кусок колбасы с булкой, уселся на скамейку и без всякого аппетита за два прикуса уничтожил бутерброд. Еще подумал, что если пообедаю, как все нормальные люди, то Закулисный не убьет меня, запишет рубль в долговую яму… поорет, конечно, но жить надо.

Я пошел и проел рубль. Затем купил самых дорогих сигарет. Точно кто-то тянул меня за руку: давай, давай купи еще, все равно не твои, скажешь, что потерял, или вообще ничего не говори, потом отдашь… как-нибудь выкрутишься.

Я бродил по магазинам, с восхищением поглядывая на отечественную продукцию. Все было не по карману и не по вкусу.

И вдруг! О, господи! В парфюмерии среди всевозможных дурацких пузырьков стоял французский одеколон! И всего-то пятнадцать рублей…

— Девушка! — завопил я. — Отдайте! Как он к вам попал? Я был в Париже, но такого не видел!

— Я здесь десять лет работаю и тоже его в первый раз нижу, — улыбнулась продавщица.

О, Франция! О, юность! О, осень! И еще я понял, что здесь витает Витюшкин дух. В следующей школе завуча не оказалось. «Если нет хозяйки, можно спросить разрешение у директора, — вспомнил я наставления Левшина. Этим ребятам все до фени, лишь бы не трогали. Спросил у хозяина разрешение — и полетел по классам. Если его и нет, то можно к пионервожатым обратиться. Эти ненормальные всегда помогут, им бы только шум в школе наделать, чтобы все видели, что они не сидят на месте. А когда никого нет, то беги сразу в классы, на свой страх и риск».

Я побежал к хозяину.