— Сатана не подписывает бумажки по ее велению. Он проверяет твою душу и заключает с тобой единую сделку. Не выполнишь — твоя душа будет принадлежать преисподней, а подсаженный к тебе черт будет грызть ее до самой смерти. Мучать будет, терзать.

— Значит, если я приду к нему с просьбой вытащить Майку, он мне откажет?

Этот вопрос, по мнению Биски, ответа не требовал, я же лишь выдохнул, признавая ее правоту.

— Те, кто утащил твою наидрагоценнейшую девчонку, — черти с другого края. Я знаю, как до них добраться. Они тоже ведают про девчонку и монету. И наверняка придумают применение им обеим. Сатана лишь покачает тебе головой в ответ. У нас тут свободная преисподняя, если ты хочешь знать. Эксплуататоров нет.

Она вновь скривилась. Да что с ней такое? Может, это какая-то дьявольская болезнь, что заставляет их корчить столь неприятные рожицы?

Гул приближавшейся опасности свистом прозвучал в голове. Я широко раскрыл глаза, озираясь по сторонам, даже не представляя, откуда она может явиться. Биска, кажется, ощутила нечто подобное, сделала несколько шагов назад. Ее лица тотчас же коснулся ужас — схватив меня за руку, потащила за собой.

— Не отставай!

— Что происходит?

— Потом! — выкрикнула она.

Потом решило настать мгновенно. Мост под нами задрожал, а я вдруг начал понимать, почему этой дорогой даже кривые черти ездить боятся.

На бурлящей глади огненной реки поднимался горб. Будто проснувшийся вулкан восставал из-под земли, чтобы одарить своим пылающим гневом всех и каждого.

— Какого черта тут творится?

Мой вопрос потонул в диком грохоте. Нечто, вырвавшееся из недр лавы, врезалось в мост — и без того ветхий, он зашатался, норовя обвалиться. Едва державшиеся друг за дружку камни скрипели крошащимся раствором. Поток магмы, ударивший под самые небеса, разделил нас с Биской, отрезал смыкающиеся части моста. Я чуял, как сама земля уходит у меня из-под ног. Покачнувшись, каменный остров опасливо накренился. А я почуял, что падаю и вот-вот повторю свою недавнюю судьбу.

Силы, дарованные мне сапфировой настойкой, пришлись как никогда кстати. Каменный остов загремел, поднимая в жаркий воздух тучу пыли, завис, раскачиваясь из стороны в сторону, держась… а черт его бы знал, на чем держась!

Я почуял, как бешено колотится в моей груди сердце, как ясночтение попросту сходит с ума, желая объять необъятное. Восставший перед моими глазами змей не имел имени. Он не ведал полоски здоровья, маны или выносливости — вместо цифр там было несколько вопросительных знаков. Мне показалось, будто само воплощение преисподней явилось по мою грешную душу. Издав резкий, всезаглушающий рев, он метнулся в небо, и я видел, как недобро сверкают его глаза.

Он плюхнулся в родимые просторы, врезал гигантским хвостом по свае моста — та кирпичным крошевом разлетелась в осколки.

Ну вот и все, пожала внутри меня плечами последняя надежда, пакуя чемоданы. Если до того у нас хоть и был еще какой мелкий шанс, то сейчас умывает руки даже он…

Меня швыряло из стороны в сторону, словно игрушку. Я слышал, как скрипит огнеупорная шкура гигантского змея, как, гремя, разевается его пасть, как с шорохом из огромной глотки вырывается исходящее паром дыхание.

Я бросал свое тело от одного выступа к другому. В голове билась всего одна мысль: выжить любой ценой!

Разом вспотевшие руки скользили по каменным выступам неровных кирпичей, ноги то находили опору, то снова ухали, будто желая утащить меня в бесконечно голодную пасть огненной реки.

Змей играл со мной, будто я был единственным развлечением за очень долгие годы. Ему достаточно было лишь клацнуть зубами, схватить меня за ногу и утащить за собой, но он этого не делал. Шлепали по воздуху торчавшие прямо из носу усы. Дымящиеся, раскаленные, они оставляли жженые борозды на источенном им мосту.

У меня до жуткого пересохло в горле, когда я увидел, что все мои попытки выкарабкаться тщетны. Проклятая образина изломала мост до такой степени, что оставила меня на крохотном, готовом вот-вот ухнуть в жаркие просторы островке. Пропасть в несколько метров не сумел бы преодолеть даже я. Едва встав туда, где можно было устоять, я сделал несколько неосторожных шагов и едва не упал. Один за другим рушились сваи моста, сам он крупными кусками валился в потоки магмы, с шипением исчезая и поднимая тучу вонючего, забивающего легкие дыма.

Ужас так и вился вокруг меня злым голодным бесенком. Он выбирал момент моего крайнего отчаяния, чтобы взяться за мою душу с утроенной силой.

Я же так легко сдаваться не собирался. Змей поднимался передо мной не спеша, во весь свой огромный рост. Блестела кристальная, едва ли не зеркальная чешуя, хлопали по воздуху костяные, торчавшие едва ли не отовсюду костяные гребни. Плотные, как будто стальные, едва гнущиеся плавники дыбились при каждом вдохе, складываясь и прижимаясь к телу на выдохе.

Он как будто хотел дать мне прочувствовать всю мою игрушечность на его фоне. Наслаждался видом моей ничтожности, мнил себя хозяином моей будущей судьбы. А может, лелеял надежды, что я вот-вот, прямо сейчас, рухну на колени и стану его умолять о пощаде? Много ли он перевидал людей в своей жизни?

По поводу людей не знаю, а вот грешников точно познал немало. Поначалу они показались мне уродливыми, мерзкими личинками, торчащими из разверстых наростов на его шкуре, но, лишь приглядевшись, я понял, что это обожженные, угодившие в немилость преисподней души. Отчаянно разевая рты в мольбах о помощи, они тянули руки ко мне, словно я мог хоть чем-то помочь. Взгляд давно утративших жизнь глаз не выражал ничего, кроме бескрайнего ужаса и дикой боли.

Зверь заревел, едва не столкнув меня с опоры своим зловонным дыханием — я тщетно силился закрыться от него руками. Устав ждать моего позорного грехопадения в пучины неизбывного страха, он приподнял кончик хвоста, загремел им, будто погремушкой, прежде чем ударил им по тем развалинам, на которых я пытался удержаться.

Меня швырнуло вниз, приземление же оказалось до беспощадного жестким — все тело отдалось дикой болью. Стиснул зубы, стараясь прийти в себя — ничего, бывало ведь и похуже! Особенно если учитывать, что я все еще не обратился в кроваво-мясное облачко пара и не принимаю лавовые ванны.

Ладонь укололо, пронзило резкой болью — вставая, я умудрился опереться об острый торчащий обломок. Подо мной была крупная часть моста, медленно, но верно уходящая на дно лавовой реки. Кирпич горел, издавая жуткую вонь, змей снова навис надо мной, раскачиваясь из стороны в сторону, будто торжествующая кобра. Мне казалось, что в его чуть приоткрытой пасти я вижу самую настоящую, издевательскую ухмылку.

Облизнул разом высохшие губы, переведя взор с головы чудовища на туловище — и только сейчас заметил странное. То, что казалось мне черными проплешинами выгоревших чешуек, на самом деле было смоляными корковыми наростами.