– Я не буду делать кофе, – получается шепотом, и взгляд Алексея тут же упирается в мой рот. И то, что бурлит внутри у меня, вдруг вижу в его стремительно темнеющих глазах.

Лавроненко делает шаг в сторону, к двери, щелкает замком, и тут же возвращается обратно. Сзади – стена, а он – прямо передо мной. Высокий, широкоплечий, я вообще ничего не вижу, кроме него. И бежать некуда, потому что дверь заперта.

– Вы это зачем сделали… закрыли? – снова облизываю губы, вдыхая знакомый, волнующий аромат мужского парфюма. И его собственный. Мне так нравится этот запах. В нем чувствуется сила и уверенность. И еще спокойствие. И…

– Собираюсь исправить ошибку, – голос становится ниже.

Страшно так, что срывается дыхание, но я все равно тону в его глазах, пьянея от близости. Но соглашаться не собираюсь.

– Чай вместо кофе – это не ошибка. Это забота. О вашем здоровье.

Он делает последний шаг, прижимая меня к стене и одновременно давая ощутить стальную твердость своего тела.

– Заботливая ты моя… Только я совсем не о кофе.

– А о чем?

Не отвечает, лишь смотрит, но от этого взгляда вокруг нас, кажется, начинает вибрировать воздух. Приподнимает руку, касаясь волос, пропускает прядь сквозь пальцы. А потом опускает ладонь мне на затылок и тянет на себя, в момент сокращая оставшееся между нашими губами расстояние.

Кабинет вокруг меня плывет, я как будто пьянею, резко, в один момент. Тону во взгляде Алексея. Он так смотрит, что со мной происходит что-то невероятное.

Я ведь должна смущаться. После того, что было, что он узнал обо мне и что видел. И бояться тоже должна. Мужчина стоит так близко, что не почувствовать его желания невозможно. И я слишком хорошо помню раздирающую тело боль. И мысли свои помню о том, что мы не подходим друг другу. Он совершенно огромный… там… и у нас все равно ничего не получится.

Но мне почему-то не стыдно и не страшно. Вообще нет никаких других чувств, кроме вот этого странного пьянящего тепла, что медленно растекается по телу, пульсирует в венах и наполняет сладкой истомой каждую клеточку.

Что он делает со мной? Как у него это получается?

Сегодня его поцелуи совсем другие, он не завоевывает меня, касается нежно-нежно. Будто гладит губами, слизывает удовольствие с моей кожи. Вкусно до умопомрачения. Я и правда пьянею от таких ласк, становясь податливой и глупой. Даже не пытаюсь сопротивляться.

Алексей куда-то несет меня, а я, вместо того чтобы сопротивляться, крепче обнимаю его шею. Усаживает на стол и снова целует. Ведет губами по щекам, задевает нос. Его дыхание щекочет виски, накрывает полуприкрытые веки. Снова возвращается ко рту, слегка надавливая и проникая языком внутрь. Как будто пью эти поцелуи, глоток за глотком, вот только жажда не становится меньше. Наоборот, все сильнее хочется прикасаться к нему и чувствовать так близко.

Не сразу понимаю, что он стащил с меня пиджак и добрался до блузки, расстегивая пуговицы. Воздух касается обнаженной кожи, и я невольно вздрагиваю, ежусь, а обнимающие меня руки тут же замирают. Мужчина чуть отстраняется и легонько надавливает на мои плечи, опуская спиной на стол. Наклоняется, трогая губы кончиком языка, и выдыхает:

– Не бойся, малыш. Больше не будет больно.

Наверно, я становлюсь пунцовой, потому что чувствую, как после его слов протекает по телу волна жара. И, возможно, это сумасшествие, после того, что случилось, желать продолжения, но я не хочу сейчас быть ни правильной, ни разумной. Хочу, чтобы он не останавливался…

Его глаза чернее бездонной ночи, и этот взгляд обжигает. Не под одежду проникает – под кожу.

Выгибаюсь, когда его ладони чуть приподнимают меня и пальцы цепляют застежку на бюстгальтере. Очень быстро. Глаза. Дыхание. Губы. Он не просто смотрит, не только касается обнаженной груди – впитывает в себя. Трогает так осторожно, будто боится сломать. Но все равно слишком умело. Словно успел изучить мое тело и знает, чего именно я жду. Тянет заострившиеся соски, сжимает пальцами, обводит языком. Играет с ними, посасывая, пока руки продолжают что-то рисовать на плечах и животе. Спускаются ниже, так же быстро расправляясь с застежкой на брюках.

Язык ныряет в ямку пупка, и низ живота сводит спазмом. Я даже ахнуть не успеваю, как сильные руки приподнимают мои бедра и сдергивают брюки вместе с трусиками.

Это все происходит не со мной. Я не могу быть до такой степени распущенной. Лежать на столе перед своим начальником полностью обнаженной и даже не пытаясь прикрыться. Не могу пожирать его ошалевшим взглядом, изнемогая от мучительной тяжести между ног. Не могу хотеть… чего? Или я мазохистка, если жду повторения вчерашнего, совершенно не пытаясь остановить Алексея.

Он все еще полностью одет, лишь рукава на рубашке задрались до локтей. Смотрю на его руки, мощные, загорелые, покрытые темными волосками, на проступающие вены, на длинные пальцы, прикасающиеся ко мне, – и завожусь еще сильнее. Моя кожа кажется очень бледной, контрастируя с его, но это почему-то красиво. Кажусь самой себе крошечной рядом с ним. И готовой на все. Абсолютно на все.

Невольно задерживаю дыхание и напрягаюсь, когда мужчина надавливает на мои колени, раздвигая их в стороны. Наклоняется, прижимаясь губами к внутренней стороне бедра. Будто бы невзначай задевает пальцем набухшие складочки, размазывая проступившую на них влагу.

– Расслабься, малыш. И получай удовольствие.

Всхлипываю от каких-то неописуемых ощущений, когда его язык начинает что-то вырисовывать на нежной коже, оставляя на ней влажную дорожку и двигаясь все ближе…

Слишком поздно понимаю, что он собирается сделать. Но вместе с накатившим шоком еще больше пьянею. Не сжимаюсь, пытаясь укрыться от его глаз и губ, – выгибаюсь, принимая бесстыдные ласки. Задыхаюсь стоном, что-то шепчу, кусаю губы, чтобы не закричать в голос. Тело теперь подчиняется не мне – ему. Жаждет продолжения. Толкаю бедра навстречу настойчивому языку, цепляюсь руками за край стола. Что-то падает и, кажется, разбивается. Или это я разбиваюсь на множество осколков? Сквозь пелену слез в глазах рассыпаются сотни разноцветных радуг. А его губы и руки продолжают этот невероятный танец, продлевая сладкую агонию.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем удается хотя бы немного прийти в себя. Где-то в животе что-то продолжает вибрировать, сжиматься, и мне кажется, что я парю в невесомости. Стала легкой и воздушной и еще больше пьяной. Тяну Алексея за плечи ближе к себе, зарываюсь пальцами в волосы. Его губы блестят, я слишком хорошо понимаю, почему. По телу скачут мурашки, мне неловко и одновременно так хорошо, что нет никаких слов это описать. Все, что могу: смотреть на него, понимая, что в жизни не видела никого привлекательнее. Сильный, такой ласковый и мужественный, все еще преисполненный желания. Самый лучший на свете!

– Мы оба сошли с ума. Никогда в жизни не делал ничего подобного… на работе, – он не улыбается, на это нет сил ни у него, не у меня. Смотрит, продолжая ласкать глазами. И столько всего в этом взгляде. Предвкушения. Обещания.